— Биггс, почему я так паршиво себя чувствую?
— Если верить лорду Киллигеррану, нас отчаянно атаковала некая бутылка коньяка, сэр.
— А до того я сбил эту чертову летающую черепаху…
Майкл начал вспоминать.
— Да, сэр, размазали ее по всей Франции, как масло на тосте, — кивнул Биггс.
— Но мы их уничтожили, Биггс!
— Оба эти пузыря, сэр.
— Надеюсь, наш букмекер заплатил выигрыш, Биггс? Ты не потерял свои денежки?
— Все отлично, спасибо вам, мистер Майкл. — Биггс коснулся чего-то, лежавшего на подносе. — А это ваш выигрыш…
Майкл увидел аккуратную стопку из двадцатифунтовых купюр.
— Три к одному, сэр, и ваша ставка.
— Ты заслужил десять процентов комиссионных, Биггс.
— Благослови вас Господь, сэр. — Две купюры, как по волшебству, исчезли в кармане Биггса.
— Ладно, Биггс. Что еще тут есть?
— Четыре таблетки аспирина, подарок от лорда Киллигеррана.
— А сам он, конечно, летает?
Майкл с благодарностью проглотил таблетки.
— Конечно, сэр. Они вылетели на рассвете.
— А кто его ведомый?
— Мистер Баннер, сэр.
— Новичок, — горестно пробормотал Майкл.
— С лордом Эндрю все будет в порядке, не беспокойтесь, сэр.
— Да, разумеется, будет… а это что такое?
Майкл приподнялся.
— Ключи от мотоцикла лорда Киллигеррана, сэр. Он говорит, чтобы вы передали его поклоны — какими бы они ни были, сэр, — и его бесконечное восхищение юной леди.
— Биггс…
Аспирин сотворил чудо, Майкл внезапно почувствовал себя легким, беспечным и веселым. Раны больше не мешали ему, голова уже не болела.
— Биггс, — повторил он, — как ты думаешь, ты сможешь достать мою парадную форму, начистить пряжки и вылизать до блеска ботинки?
Биггс нежно усмехнулся:
— Собираемся с визитом, да, сэр?
— Именно так, Биггс, именно так.
Сантэн проснулась в темноте и прислушалась к орудиям. Они пугали ее. Она знала, что ей никогда не привыкнуть к этому дьявольскому бесчеловечному грохоту, так обезличенно приносящему смерть и невыразимые увечья, и она вспоминала конец лета предыдущего года, тот короткий период, когда немецкие батареи находились на расстоянии выстрела от их особняка. Тогда им пришлось оставить верхние этажи большого дома и перебраться под лестницу. К тому времени слуги давно уже разбежались — все, кроме Анны, конечно. В комнатушке, которую заняла Сантэн, раньше жила одна из горничных.
Все течение ее жизни трагически изменилось с тех пор, как ураган войны пронесся над ними. И хотя они никогда не вели столь же роскошную жизнь, как другие знатные семьи их провинции, однако они устраивали ужины и приемы, их обслуживали два десятка слуг. Но теперь их существование стало почти таким же простым, как жизнь их прислуги до войны.