Сантэн отбросила дурные предчувствия вместе с одеялом и пробежала босиком по узкому коридору с каменным полом. В кухне Анна уже стояла у плиты, подбрасывая в топку дубовые щепки.
— Я уже собиралась пойти к тебе с кувшином холодной воды, — ворчливо произнесла она.
Сантэн обняла ее и поцеловала, и Анна улыбнулась; затем Сантэн стала греться перед плитой.
Анна налила горячей воды в медный таз на полу, добавила холодной.
— Вперед, мадемуазель! — приказала она.
— Ох, Анна, разве это обязательно?
— Пошевеливайся!
Сантэн неохотно сняла через голову ночную рубашку и содрогнулась от холода, и по ее рукам и ягодицам побежали мурашки.
— Поскорей!
Она шагнула в таз, а Анна опустилась рядом с ней на колени и окунула в воду лоскут фланели. Ее движения были методичными и деловыми, когда она намыливала тело Сантэн, начиная с плеч, потом добралась до пальцев обеих рук, и при этом не могла скрыть нежность и гордость, смягчившие ее некрасивое красное лицо.
Ее дитя было великолепно сложено, хотя, пожалуй, грудь и попка были маловаты, — Анна надеялась увеличить их с помощью пищи с большим количеством крахмала, когда это снова станет возможным. Кожа девушки была гладкой, сливочного цвета там, где ее не касалось солнце, но там, куда оно добиралось, она приобретала темно-бронзовый оттенок, который Анна считала чрезвычайно неприглядным.
— Ты должна носить летом перчатки и длинные рукава! — выбранила она девушку. — Коричневый цвет такой противный!
— Поспеши, Анна.
Сантэн обхватила руками намыленную грудь и содрогнулась, и Анна по одной подняла ее руки, чтобы помыть пушистые темные волоски под ними. Клочья мыльной пены стекали по бокам девушки.
— Не будь ты такой суровой! — жалобно произнесла Сантэн.
Анна критически осмотрела ее руки и ноги. Ноги были прямыми и длинными, хотя, пожалуй, слишком мускулистыми для леди, — это все из-за верховой езды и долгих прогулок пешком. Анна покачала головой.
— Ох, что еще? — резко спросила Сантэн.
— Ты крепкая, как мальчишка, живот у тебя слишком мускулистый для того, чтобы иметь детей.
Анна продолжала обтирать фланелью тело девушки.
— Ох!
— Стой спокойно… ты ведь не хочешь пахнуть как коза, да?
— Анна, а тебе нравятся синие глаза?
Анна фыркнула, инстинктивно понимая, к чему идет разговор.
— А какие глаза будут у малыша, если у матери глаза карие, а у отца — ярко-синие?
Анна шлепнула ее лоскутом по заду.
— Хватит об этом! Твоему отцу не понравилась бы такая болтовня.
Сантэн не восприняла угрозу всерьез и мечтательно продолжила:
— Летчики такие храбрые, правда, Анна? Они, наверное, самые храбрые люди в мире! — Она оживилась. — Скорей, Анна! Мне пора встречать моих цыплят! Я могу опоздать!