Но лишь однажды Сантэн довелось увидеть Лотара в состоянии ледяной убийственной ярости, напугавшей Сантэн так же, как и человека, на которого она была направлена. Варк Ян, сморщенный желтокожий койсан, по лености и неведению выехал на охотничьей лошади Лотара, плохо подогнав седло, и стер спину животного чуть не до кости. Лотар сбил Варка Яна с ног ударом кулака по голове, а потом рассек и куртку, и рубашку на его спине несколькими режущими ударами своего хлыста, длиной в пять футов, сплетенного из шкуры гиппопотама, и оставил лежать без сознания в луже собственной крови.
Такая жестокость ошеломила и ужаснула Сантэн, которая видела все, лежа на своей койке под тентом. Однако позже, когда она осталась одна в своей хижине, ее отвращение угасло, сменившись робким чувством возбуждения где-то в жаркой глубине живота.
«Он весьма опасен, — думала Сантэн. — Опасен и жесток…»
Девушка снова содрогалась, не в силах заснуть. Она лежала и, прислушиваясь к его дыханию в хижине рядом с ее убежищем, думала о том, как он должен был раздевать ее и прикасаться к ней, пока она лежала без сознания, и все ее тело пылало, и она краснела в темноте.
А на следующий день Лотар являл собой уже полную противоположность; он осторожно и мягко держал ее пострадавшую ногу на своем колене, срезая и выдергивая хлопчатые нитки из ее распухшей красной плоти. От швов на коже остались темные точки, и Лотар наклонился к ноге и принюхался к ранам.
— Уже очистились. А краснота из-за того, что ваше тело стремится избавиться от швов. Теперь, когда я их снял, все быстро заживет.
Лотар оказался прав. Через два дня Сантэн уже смогла с помощью сооруженных Лотаром костылей сделать первую вылазку из брезентового убежища.
— Ноги подгибаются, — поначалу возражала она. — Я стала слабой, как Шаса.
— Ничего, скоро окрепнете.
Он обнял ее за плечи, чтобы поддержать, и она задрожала от его прикосновения, понадеявшись, что он этого не заметит и не уберет руку.
Они остановились возле лошадей, и Сантэн стала гладить их шелковистые морды, вдыхая вызывающий тоску запах.
— Хочется снова поехать верхом, — призналась она.
— Анна Сток говорила мне, что вы были отличной наездницей… и что у вас был жеребец, белый жеребец.
— Нюаж…
На глазах Сантэн выступили слезы при этом воспоминании, и она прижалась лицом к шее охотничьей лошади Лотара, чтобы скрыть их.
— Мое белое облако… он был так прекрасен, так силен, так стремителен…
— Нюаж. — Лотар взял ее за руку. — Чудесное имя. — А потом продолжил: — Ну, скоро вы снова сможете ездить верхом. Нас ждет долгий путь — туда, где вас будут ждать отец вашего мужа и Анна Сток.