Это означало, что я мог и не шептать, и из-за этого она и рассмеялась. Мне нравился ее смех. Ее лицо, ее...
Я все еще молчал, потому она нахмурилась и внимательно посмотрела на меня своими большими карими глазами.
— Откуда я тебя знаю... если я тебя не знаю? — спросила она.
Я не смог ответить, потому что снаружи хижины прозвучал боевой клич, который отвлек ее внимание.
— Я должна идти. Останься. Отдыхай. — Она быстро встала, забрала с собой травы, которые приготовила, и исчезла за подвешенной шкурой, служившей дверью. Адаезе двигалась так стремительно, что казалось, ей удалось уйти за то же время, за какое я успел моргнуть.
— Чтобы править в Бикжге, ты должен служить Бикжге, — Ма сказала это так тихо, что я удивился, как услышал ее сквозь рев других голосов. Она говорила это не мне, а как будто себе, кивая головой и не отрываясь от напитка. Она не смотрела на меня.
Допив отвратительную жидкость, я поднялся с пола и, хромая, направился к выходу. Ма не удерживала меня. Когда я отодвинул ширму, служившую дверью, меня ослепило солнце, рукой я прикрыл глаза, но уши слышали все.
— Румм... бак... румаа... бакокка... румм... — напевали воины, возвращаясь в деревню, многие на обратной стороне щитов несли своих братьев, которые не могли идти сами. Посреди всего действия отважно стояла принцесса Адаезе, а за ее спиной женщины выстроились стеной. В руках у них были чаши, и по приказу Адаезе женщины расходились в разные стороны, разделив травы.
Я смотрел, как все в деревне поспешили посмотреть на них — выходили из своих домов, из зарослей, приходили издалека.
— Румм... бак... румаа... бакокка... румм... — громко воспевали они.
Самый крупный из них — мужчина, покрытый ранами, кровью, песком — обратился к небу и закричал:
— ПОБЕДА!
Он поднял свой щит, и все возбужденно возвысили свои голоса:
— Нам не нужно уходить!
Он подбросил копье в руке и направил его в землю.
— Я, принц Банджоко из Ифе, никуда не уйду! Уйдут они! УЙДУТ ОНИ!
Земля сотрясалась от множества голосов. Подбрасывая свой щит, как он подбросил копье, он резко бросил его на землю. Его грудь вздымалась от ярости, надежды и, вероятно, с определенной целью. Принцесса Адаезе, единственная, кто оставался спокойным, передала ему кубок, но прежде принцесса перешла к следующему человеку, он взял ее руку и поднял вместе со своей.
Все в почтении склонили головы, и снова до меня донеслись слова Ма... Чтобы править в Бикжге, ты должен служить Бикжге.
— Адаезе... — я инстинктивно прошептал ее имя, и посреди шума ее глаза встретились с моими, как будто она отчетливо услышала меня... нет... она отчетливо