— Мне пора идти, — пела она высоким голосом, а потом запела низким, видимо, чтобы звучать, как мужской. — Детка, на улице холодно, — а потом снова стал высоким.
Она сидела на скале, подтянув колени к груди и обхватив их руками, и покачивалась взад и вперед. Ее каштановые волосы, доходящие почти до плеч, покачивались в такт, пока она пела самую странную версию песни «Детка, на улице холодно», которую я только слышал.
— Детка, на улице холодно...
— Не так уж и холодно, — сказал я, немного приблизившись.
Возможно, вы подумали, что кто-то, кого мне описывали, как «боится собственной тени» и «делает поспешные выводы», был жутко встревожен, когда незнакомый мужчина направлялся к ней. Что ж, она таковой не была, что означало, что либо ее дедушка плохо ее знал, либо у нее напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. И скорее всего второй вариант, потому что она вытянула ноги и надела сандалии, прежде чем направиться ко мне.
Даже при лунном свете, отраженном от поверхности озера, я не мог разглядеть ее. Не знаю, почему, но с каждым ее шагом время будто замедлялось, до тех пор, пока она наконец-то не оказалась прямо передо мной. Улыбка на ее лице была такой широкой и искренней, что это сбило меня с толку. Ее карие глаза остекленели, но она сдержала слезы.
— Я знала, что дедушка пришлет тебя. Привет, Малакай. Прости, что так поздно...
И тут она начала оседать, и я инстинктивно потянулся и поймал ее.
Эта женщина реально просто упала в обморок?
— Ш-ш-ш... — тихо засопела она, давая ответ на мой вопрос. Посреди предложения, стоя, она уснула. Я не был уверен, стоит мне удивляться или раздражаться, поэтому я сделал и то, и другое.
— Эй. — Я потряс ее, но она даже не пошевелилась. — Если ты думаешь, что я из тех людей, что бросят мотоцикл на дороге, чтобы нести тебя через лес, то ты ошибаешься.
Я попробовал снова. Я перепробовал все, но она все еще была в отключке. Если бы не ее сопение, я бы решил, что она мертва.
— Если что-нибудь случится с моим байком, я буду в бешенстве, — пробормотал я и, подняв на руки спящую красавицу, пошел.
***
— Вы дозвонились до Альфреда Бенджамина Ноэля, оставьте сообщение после... — Я повесил трубку и опять уставился на телефон. Это чувство... это ненавистное чувство... поднималось у меня в груди. Было уже утро, а он не ответил ни на один мой звонок. Я не помню ни одного раза, когда он не перезванивал хотя бы в течение часа вне зависимости от времени дня и ночи. Особенно учитывая обстоятельства прошлой ночи и тот факт, что он даже не знал, что случилось с его любимой внучкой.