Я подняла бровь.
– Что ты подразумеваешь под «здесь, внизу»?
– Я имею в виду подвал, – пояснил Генри. – Я принес сюда одеяло, так что сможешь поспать на диване.
Я вздрогнула, вспомнив, когда в последний раз спала в подвале Ричмондов: в ночь ненавистной вечеринки Оливии.
– Мне совершенно не нравится эта идея, – запротестовала я. – Ты знаешь, что Кирстен велела жечь шалфей каждый раз, когда хочешь призвать духов? Вайолет сыграла в ту игру здесь и ничего не очистила. Вероятно, здесь клубятся все виды духов и призраков.
Генри обнадеживающе улыбнулся:
– Я не думаю, что здесь есть призраки, МакКенна. Старые настольные игры, в которые я не могу заставить сыграть друзей? Да. Доказательства дурного вкуса моего отца на его виниловых пластинках? Да. Но призраки?
Он открыл дверь, ведущую в основное помещение подвала; к счастью, свет был уже включен. Большой телевизор был на том же месте, что и тогда на вечеринке Оливии. Генри подготовил мне подушку с двумя одеялами на диване, где спала Кэндис. Он также принес для меня несколько фланелевых пижам на пуговицах, вероятно, принадлежавших Оливии. Я осмелилась осмотреть камин, вспомнив, как во время рассказов Вайолет стала единственной свидетельницей всполохов пламени на почти догоревших бревнах. Стеклянные двери камина были закрыты, а железные держатели для бревен – пусты, как если бы огонь не разжигали в течение нескольких месяцев.
Да, темная зияющая дыра в стене, обрамленная кирпичом, беспокоила меня. Она казалось каким-то порталом, через который (по приглашению Вайолет) к нам на вечеринку приходили призраки.
Генри присел на край дивана и откашлялся, что означало, что он собирался сказать мне что-то деликатного характера.
– Мне неудобно тебя об этом просить, и ты не обязана отвечать, если тебе некомфортно, но… Давала ли Оливия тебе повод подозревать, что она несчастлива в загробной жизни? Ну, ты знаешь, вроде…
Я знала, к чему он это спрашивал, хотя и не произнес это вслух. Он хотел понять, была ли Оливия в аду или в чистилище.
– Нет, – честно ответила я. – Я не почувствовала этого и от Дженни. Я не знаю, существуют ли такие места или же это выдумали люди для того, чтобы облегчить тяжесть непонимания, почему хорошие люди умирают так же, как и плохие. Оливия никогда не давала мне повода думать, что она в огненном озере, или же в нее тыкают вилами, или что-то подобное.
Проигнорировав мою попытку пошутить, Генри склонил голову и посмотрел себе под ноги.
– Это хорошо. Мои родители довольно религиозны. Мою мать беспокоило то, что она не могла вспомнить, когда Оливия в последний раз была церкви перед – ну, ты знаешь, аварией. – Он сделал паузу, а затем продолжил: – Просто это не имеет никакого смысла. Оливия всегда была добра к Вайолет. Она пригласила ее на вечеринку, хотя едва была с ней знакома. А Вайолет отблагодарила ее за доброту, приговорив ее к смерти?