Все кланялись, когда Бришен и Ильдико шли мимо.
Бришен, как всегда, не обращая внимания на чужие взгляды, наклонился к Ильдико.
– Как твой желудок?
Она не взглянула на него, но сильнее сжала его руку и тихо ответила:
– На месте.
Он спрятал улыбку, услышав ее уклончивый ответ. Хорошо, что он заранее показал пирог со скорпидом. Даже среди каи кое-кто считал это блюдо отвратительным. Справиться с живым лакомством намного труднее, чем проглотить мерзкую, но безобидную картофелину.
Реакция Ильдико не удивила Бришена. Удивило другое: ее твердая решимость съесть дергающийся на тарелке комок плоти. Пока Ильдико полоскала рот вином и водой, Бришен выставил тазик за дверь.
– Не хочешь остановиться на этом?
Его захлестнула вина при воспоминании о том, как ее выворачивало наизнанку.
– Не хочу, – покачала головой Ильдико.
– А если тебе снова станет плохо?
Такое вполне возможно. Разрезать пирог и выпотрошить скорпида – еще не самое отвратительное.
Ильдико вздернула подбородок и прошла к своему стулу.
– Не станет.
И прежде чем Бришен успел ответить, она села, схватила нож, отрезала кусочек мяса и положила в рот.
Бришен удивленно поднял брови. Он стоял у двери, готовый подхватить тазик и бежать к жене. Ильдико жевала медленно, сосредоточенно нахмурившись. Проглотив, она отпила вина.
– Ну? – спросил он.
Она мельком глянула на него и отрезала еще кусочек. Мясо вздрогнуло у нее в руке, и она шлепнула его о тарелку.
– На курицу не похоже.
Ильдико снова откусила и прожевала.
Бришен рассмеялся от облегчения и радости.
– Не похоже.
Тазик не понадобится, можно сесть за стол. Его мясо остыло. Наверное, и у Ильдико тоже.
– А на что, по-твоему, похоже? – спросил он, откусывая.
Ильдико рассматривала кусочек, наколотый на кончик ножа.
– На грязь. Солоноватое. Больше всего напоминает рыбу, которую вываляли в земле и запекли в потном ботинке.
Образ получился яркий и точный, и Бришен скривился.
– Придворный повар заболеет от тоски, если это услышит.
Она пожала плечами.
– Меня по его милости вывернуло наизнанку. От одного вида его пирога. Так что совесть меня мучить не будет.
Ильдико опустила нож и отодвинула тарелку, передернувшись.
– Не стану лгать, Бришен, скорпид омерзителен, но я рада, что попробовала его сейчас. Иначе бы я опозорила нас обоих на пиру.
Бришен тоже отодвинул свою недоеденную порцию и взял Ильдико за руку. Она переплела свои пальцы с его, ее кожа казалась такой бледной, что можно было пальцем проследить тонкую сеточку вен.
– Это вряд ли, жена.
Ее щеки некрасиво разрумянились. Еще три дня назад Бришен бы встревожился, решив, что ей дурно. Но он уже знал, румянец – сродни тому, как темнеет кожа каи, когда они сердятся, смущаются или им приятно. Ответное рукопожатие убедило его, что Ильдико доставили удовольствие его слова.