– Ты стала играть лучше, – сказал он, пока она укладывая резные фигурки в обитую шелком коробку.
– Нет, и ты это знаешь, – фыркнула она. – Только мне начинает казаться, будто я тебя перехитрила, как ты убиваешь моего солдата.
Бришен разлил по кубкам вино из кувшина.
– Сегодня ты несколько раз обвела меня вокруг пальца. Просто ты слишком много думаешь и сомневаешься, вместо того чтобы действовать. – Он подал ей кубок и гребень. – Зато с расческой управляешься значительно лучше.
– Слабое утешение, – сказала Ильдико, принимая расческу. – Одно дело – стратегия, другое – чесать шерсть.
Он сел перед ее стулом и запрокинул голову.
– Я не овца.
Она собрала его волосы в хвост и принялась расчесывать темные пряди.
– Поверь, никто не спутает тебя – да и любого каи, раз уж на то пошло, – с овцой. Вы больше похожи на волков.
Бришен сидел тихо, расслабив плечи и ровно дыша. Ильдико водила гребнем.
– Расскажи что-нибудь, – попросила она.
Такой у них был уговор: она распутывает ему волосы, а он вспоминает детство в Харадисе – иногда веселое, подчас печальное, хотя Бришен говорил равнодушно, будто для матери обычное дело выпороть сына кнутом за то, что он слегка шепелявит и не может овладеть одним из простейших заклинаний, которое изучали все дети каи. Ильдико поняла, что Бришен рос непослушным, изобретательным и умным. И от рождения обладал состраданием и благородством, в отличие от родителей.
– О чем бы ты хотела послушать?
Ильдико ненадолго задумалась. Ее очень интересовал один вопрос:
– Почему ты совсем не похож на мужчину и женщину, давших тебе жизнь?
Бришен дернулся всем телом, будто его ткнули раскаленным прутом, и замер. Его спина напряглась, точно древко копья. Быстрым движением он поднялся на ноги и протянул Ильдико ладонь.
– Пойдем, – сказал он.
Не говоря ни слова, она приняла его руку. Они спустились на нижний этаж и вышли через кладовую в густые заросли ежевики и апельсиновых деревьев, окаймляющих одно из крыльев замка. Полная луна в небе совсем не давала света. Ильдико, слепая как крот, спотыкалась у Бришена за спиной. Уверенно шагая в душной темноте, он вел Ильдико туда, где, видимо, хранился ответ на ее вопрос, о котором она начала жалеть.
Они остановились у стены, отгораживающей галерею. Бришен что-то сказал, но не на баст-каи. От стены отделилась бледная тень, и показались три углубления, высеченных в камне. Бришен прижал к ним пальцы правой руки и снова прошептал что-то на незнакомом языке. Ильдико ахнула: камень растворился, открывая глубокую темную нишу. Бришен запустил руку внутрь, и Ильдико с трудом удержалась, чтобы не помешать ему. Ей показалось, что внутри живет нечто с зубами страшнее, чем у каи. Бришен спокойно вынул небольшую урну. Прижимая ее к груди, он повернулся к Ильдико.