Ильдико не целовалась как женщины каи. Ее требовательный поцелуй – изысканный танец покусываний и посасываний. Язык искал вход через барьер зубов, которые он крепко стиснул, сопротивляясь вторжению. Казалось, Ильдико забыла об остроте его клыков или просто перестала обращать на это внимание.
Бришен отстранился, несмотря на протестующие возгласы Ильдико. Он прижал палец к ее губам, кончик черного когтя едва касался вздернутого носика. В его легких будто не хватало воздуха.
– Я видел, как целуются люди. Вы занимаетесь любовью своими ртами. – От одного упоминания об этом кровь горячей лавой устремилась к чреслам. Плоть отвердела на грани боли. – Мне это не подвластно, дорогая жена. Я до крови тебя изрежу.
О, как же он жалел об этом препятствии! В кои-то веки и, вероятно, единственный раз в жизни, Бришен возжелал иметь больше человеческих черт. В данную секунду лошадиные зубы не казались плохими или нелепыми. Он мог бы овладеть ртом Ильдико так же, как и телом, – глубоко и неторопливо, часами упиваясь и наслаждаясь ее вкусом и ощущениями.
Не внемля предупреждениям, она без страха притянула его обратно к себе.
– Возможно, это тебе неподвластно. Однако я не ограничена в действиях из-за полного рта клинков. – Зрачки Ильдико блестели в тени, которую Бришен отбрасывал на ее лицо и тело. – Приоткрой губы. – Зачарованный, он подчинился приказу. Ильдико легонько прикоснулась губами к его губам. Они защекотали его, когда она попросила: – Высунь язык, хоть немного.
Она убьет его, прежде чем они консуммируют брак. Тело Бришена требовало покончить с играми и овладеть ею. Однако разум умолял о терпении, заинтригованный путешествием, в которое она увлекла его, когда за закрытыми ставнями во всей красе полыхал солнечный день.
Губы Ильдико сомкнулись вокруг кончика языка Бришена и принялись сосать его. Он не выпускал ее из рук, дрожа от ранее неизведанного и приятного прикосновения. Ее язычок скользнул по губе – соблазнительная ласка, побуждающая дать ей больше. Он поддался искушению и был вознагражден более долгим посасыванием. Бришен застонал, отдавая ей всего себя, пока их языки не переплелись в первобытном танце, которому он завидовал и желал изведать.
Она вторила его стону. Руки, обвившие его шею, заскользили вниз, поглаживая от плеч до талии, умоляя приподняться, чтобы они продолжили свое путешествие по каменным, подтянутым мышцам живота.
Пробежались пальцами по четко очерченным ребрам, поднимаясь все выше и ближе, пока большие пальцы не скользнули по соскам. Бришен прервал их поцелуй короткой молитвой. Спина выгнулась дугой, как натянутый тетивой лук, когда ощущения молнией поразили грудь, обвились вокруг спины и пронзили позвоночник.