«Мертвецы вовсе не такие молчальники, как можно предположить, – наставительно заметил я. – Более того, среди них встречаются отчаянные болтуны. Надо лишь уметь разговаривать на их языке и обладать достаточным терпением. Давай-ка поднимем эту леди справа, у меня есть к ней пара вопросов». Пакстон скривился, будто унюхал испорченное мясо, зато коронер за его спиной украдкой показал мне большой палец. Он-то знал, о чем я говорю.
Дональд Маккензи, «Чуть краснее красного»
«Браунинг» заклинило прежде, чем он успел отсчитать до конца ленту. Наверное, капризное механическое существо привыкло к руке Риттера и отказывалось признавать другого хозяина. Дирк бросил его с сожалением. Не хотелось терять пулемет сейчас, когда каждый ствол был наперечет, да и было в этом жесте что-то символическое – как застрелить раненую собаку…
Но выбора не было. Разбирать «браунинг» под плотнейшим французским огнем ему не улыбалось. От ружья он избавился еще раньше. Ни пули, ни грубая, из рубленых гаек и арматурных прутов, картечь не представляли серьезной опасности для французских доспехов. Ружье лишь цеплялось за покосившуюся траншейную крепь, норовило запутаться в обрывках кабеля и колючей проволоки. Двигаться же предстояло со всей возможной скоростью.
Они бежали по траншее, сверху на них волнами лилась сброшенная с поверхности земля, летели камни и щепки, и в лабиринте широких, узких, высоких, низких, новых, старых и прочих ходов, переплетающихся, подобно многокилометровому гордиеву узлу, бой казался еще более запутанным.
Выстрелы французских пулеметов то трещали где-то совсем рядом, то рокотали на пороге слышимости. В этом сумасшедшем забеге невозможно было понять, где находится враг и что происходит вокруг. Свои и чужие порядки смешались, породив «слоеный пирог» – ту ситуацию, которой в равной мере опасаются и те, кто смотрит на бой через карту, и те, кто бредет по полузасыпанным траншеям. Кому в данном случае приходилось хуже, «Висельникам» или французам, Дирк предпочитал не задумываться. По крайней мере, до того момента, пока не ощутит хоть сколько-нибудь надежное убежище.
С французскими штурмовыми командами они столкнулись дважды. В первый раз повезло – французы поспешно сооружали баррикаду на перекрестке, не ожидая, что противник может оказаться в тылу. Их работа осталась неоконченной, «машиненгевер» Клейна первой же очередью выгрыз зияющую прореху в порядках незадачливых баррикадеров, а второй закончил дело.