Теперь оставалось восполнить потери, заново отстроить разрушенное, возвратить имущество тем, кто был его лишен, восстановить законность и правосудие и наконец — и прежде всего — покарать смутьянов. Кроме того, предстояло удостовериться в том, что Баязид — правитель Османской империи — придерживается определенных зон влияния. Тимур всегда был верен слову, и если обещал свою защиту и покровительство, то придерживался обещания. Поэтому, разобравшись с претензиями сюзерена к Баязиду, переключился на очередную задачу. Ставить их перед собой великий эмир умел. На этот раз его войско выступило против Грузии. Оно без сопротивления дошло до Тбилиси.
Теперь надо было что-то делать с османами. Тем более, что Тамерлан получил подтверждение тому, кем считает его Баязид. Судя по лишенным вежливости словам, великого эмира унизительно называли «хромым бедолагой», который вмешивается не в свои дела, и добавили, что негоже великому Баязиду Молниеносному принимать вызов от такой немощи. Он готов сам выступить на него с походом, чтобы показать: на этот раз Тимуру придется иметь дело не с диким племенем, так что победы ему ждать не стоит.
Тамерлан это воспринял как объявление войны. Он собрал войско и устремился на Анатолию. Так возник конфликт между двумя великими тюркскими державами, между двумя полководцами, дотоле знавшими лишь победы и считавшимися непобедимыми.
Первый город, который попал под горячую руку великого эмира, — Сивас. В некоторых источниках сказано, что верный обещанию не трогать мусульман, Тимур отвел душу на христианах. Четыре тысячи сипахов-армян, выданных ему, по его приказу были заживо зарыты в землю по десять человек, в положении, напоминающем зародыш. Не щадили ни женщин, ни детей.
Узнав о произошедшем, Баязид был готов незамедлительно выступить против войска Тамерлана, но тот был вынужден свернуть кампанию и направиться на Сирию. Этому решению вновь воспротивилась вся знать и воины, уставшие от изнурительного Индийского похода. Но великий эмир напомнил им, что все зависит от воли Аллаха, в руки которого они должны отдать свои жизни. И победы, одержанные на поле брани — тоже лишь воля Аллаха, но удача еще ни разу не подводила того, кто вверил свою судьбу единственному истинному Богу на земле.
Войдя в Сирию, Тамерлан в первом же бою смел сирийско-египетские полки. Дамаск хотел сдаться без боя, позволив войску эмира беспрепятственно войти в город. Но в этот момент вдруг сам мамлюкский султан явился во главе отменно оснащенного войска, и тогда город решил отбиваться. Говорят, в решении важных вопросов — первая мысль от Бога. То, что Дамаск изменил свое решение, дорого обошлось его жителям и защитникам.