Сопротивление противника вызывало уважение великого эмира, однако он не преминул проявить всю свою жестокость, стерев с лица земли эту самую цитадель. Несколько дней спустя Тимур беспрепятственно достиг ворот Дели. По просьбе мусульманских влиятельных лиц он Дели пощадил, но обложил огромной данью. Однако воины эмира вели себя жестоко. Население попыталось защищаться, но от этого бесчинства только усугублялись — дело дошло и до убийств. Горожане с надеждой на спасение и прекращение бесчинств хотели обратиться к Тимуру, но он был пьян от победы в прямом смысле — праздновал взятие города. Тем не менее, придя в себя, он попытался, как обычно, спасти священников, ученых и художников. Он был недоволен разгромом, учиненным его воинами, и пытался обелить себя. Тимур заявил, что не хотел этого.
Проведя полмесяца в Дели, великий эмир устремился к Гангу и добрался до него, не встретив на пути никаких войск, а лишь многочисленное население, которое можно было облагать оброком, убивать и обращать в рабство. Это была уже не война, а обыкновенная бойня. Трансоксианцы шли, сметая на своем пути города, уничтожая население — это делалось уже по привычке. А вернувшись в Самарканд, Тимур снова предался торжествам по случаю победы, которая досталась ему, как он считал, по велению небес.
Но появились неотложные задачи. Положение в Западном Иране ухудшилось, а наместник Тимура, принц Миран-шах, не только не попытался его исправить, но даже усугубил. Эмир узнал об этом от своей невестки, которая сообщила, что в поведении ее супруга появились, мягко говоря, странности. Он отдавал невообразимо глупые приказы, периодически уходил в запой. При этом он совершенно не занимался государственными делами. Его состояние не укрылось от окружения. Бесцельный произвол стал причиной нескольких восстаний, но, узнав о них, он лишь пожимал плечами. Обо всем этом и рассказала тестю Хан-заде. Она всегда умела произвести впечатление на Тимура, на этот раз тоже была убедительна.
Тамерлан нашел ситуацию опасной. Она требовала немедленной реакции. Летом 1399 года великий эмир, невзирая на жестокие страдания, доставлявшиеся ему язвами, открывшимися в ходе Индийской кампании, возглавил армию. Он выступил из Самарканда, взяв с собой Халиля, сына Миран-шаха и Хан-заде. Как покажет будущее, внук впоследствии также оказался человеком весьма неуравновешенным. Что касается Хан-заде, то она осталась в Самарканде. Здесь ей был оказан достойный прием.
Когда Великий эмир вступил в Тебриз, его сын предстал перед ним с веревкой на шее. Окружение принца вело себя настороженно, понимая, что расследование Тимура ничем хорошим для них не закончится. Так и случилось. Эмир выяснил, что состоянием его сына пользовались все, кому ни лень. Наперсники Миран-шаха, и те, что своекорыстно использовали его безумие, и те, которые ничего не сделали для того, чтобы удержать его в рамках дозволенного, были приговорены к смертной казни и преданы смерти. Принц остался жив только потому, что отец убедился в его безумии: сумасшедшие, согласно исламу, пользуются репутацией в некотором роде святых, и этот несчастный не мог в полной мере отвечать за свои дела.