Я готовлюсь к потоку слез, но не получаю ничего, кроме ее тихого дыхания и слабых движений, когда она пытается найти утешение на камне и грязи. Почему-то ее спокойное принятие моего дерьмового поведения еще хуже. Если она заплачет, у меня будет повод подойти к ней и обнять под видом утешения.
Но ее молчание – гораздо более эффективное наказание. Она закрывается от меня, и у меня нет причин идти к ней. Огонь согреет ее. Пещера будет держать ее сухой. У нее есть вода и еда. Сегодня я всего лишь досадная помеха, и притом неблагодарная.
В наказание я заставляю себя бодрствовать всю ночь, чтобы подбрасывать дрова в костер.
В мерцающем свете костра Ава выглядит, как ангел. Волосы падают ей на лицо. Пламя отбрасывает золотистый отблеск на ее обычно бледную кожу. Губы у нее красные, а щеки розовые. Тепло костра придает ей здоровый блеск.
Я почти могу убедить себя, что нахожусь не в джунглях, а в пустыне, где мы с Авой разбили лагерь. Снаружи обезьяны кричат друг на друга, пумы воют, а змеи ползают по земле. Здесь тепло и сухо.
Я смотрю на огонь так долго, что представляю себя в другом месте с Авой. На этот раз мы на пляже. На ней надето крошечное белое бикини, растянутое на ее заднице, и когда она идет, начинают играть барабаны. Я лежу в деревянном шезлонге с подушкой, чтобы моя задница не болела от долгого сидения.
Девушка останавливается на краю воды, и океанские волны плещутся у ее ног, даря ей крошечные ласки. По какой-то причине, или потому что это моя фантазия, ее задница похожа на маленькое чудо, она начинает делать прикосновения пальцами ног, и каждый раз, когда она наклоняется, белый спандекс поднимается немного выше, пока не собирается между ее ягодиц.
Ава бросает застенчивый взгляд через плечо, проводит пальцами по эластичному краю бикини и вытаскивает лишнюю ткань. Тянется вниз, так что я вижу складку между ее ног. Поджав губы, она подмигивает и опускается так низко, что зачаровывает меня.
Я вскакиваю с шезлонга и через полсекунды оказываюсь на ней. А может, и меньше. Ракеты движутся медленнее меня.
Опускаю белые трусики ей на бедра, толкая девушку на песок. Раздвинув ей ноги, я вижу, что ее нижние губы набуухли и влажные, а темные глаза подмигивают мне. Наклоняюсь и зарываюсь лицом в ее задницу, облизывая и посасывая все вокруг. Я иссохшийся парень в пустыне, а ее промежность – единственный доступный источник воды. Вот, как сильно я на ней, и как далеко мой язык в ее киске.
Когда она задыхается, плачет и молит всех известных божеств о пощаде, я беру свой член в руки и прижимаю его к ее отверстию. Она вся мокрая, и мой член скользит внутрь, будто между нами пролито два галлона смазки. Ее стенки влагалища крепко сжимают меня, но я не стреляю сразу.