— Если его душа, личность, или, как вы говорите, матрица сознания, не вернется в тело, то искусственная кома перейдет в обычную.
— Хм.
— Что показывает ваша аппаратура? — поинтересовался врач.
— Связь потеряна, — с досадой произнес Щербаков.
— Похоже имеет место повторение прошлых неудач. Будем отключать?
— Н-нет. Подождем несколько дней. Все же восемьдесят семь процентов совместимости. Ждем.
— И сколько, будем ждать.
— Сегодняшний наш бюджет позволяет продержать его в коме без какого-либо ущерба хоть целый год. Благодаря нему у нас столько материалов, что мы и без того завалены работой по самую маковку.
— Значит, до упора?
— Именно.
О том, что за прочих кандидатов Макар Ефимович так не держался, врач вспоминать не стал. Да и стоило ли, коль скоро он сам же отключал их от аппарата ИВЛ. Грязная работа. Н-но, как говорится, кто-то должен ее делать. Хотя конечно узнай правозащитники о том, как именно проходят эти эксперименты… Впрочем, на мышках и собачках тут ничего не получится. Потому что здесь нужен именно человеческий разум. Во всяком случае, иной путь им неизвестен. Да и этот стал доступен благодаря невероятному стечению обстоятельств. Во всяком случае, как говорит сам Щербаков.
— Ну и как наш подопечный? — входя уже в кабинет руководителя проекта, поинтересовался Кравцов.
Макар Ефимович поднял на него взгляд, и молча развел руками, всем своим видом выражая отрицательный ответ.
— И каков прогноз у врачей?
— У врачей диагноз. Искусственная кома перешла в обычную.
— Точно?
— Крайний срок действия препаратов закончился четыре часа назад. Так что, точнее и быть не может.
— Вы бы не спешили его отключать. Все же восемьдесят семь процентов…
— Сережа, вы что же вздумали меня учить?! — вспылил Щербаков.
Он вскочил со своего места, и налившись краской гнева уставился на фээсбэшника, едва не пуская из ноздрей пар. Офицер выставил перед собой руки в примирительном жесте. Но при этом и не подумал тушеваться или потакать светочу современной науки. Наоборот, осуждающе покачал головой. Наконец физик взял себя в руки, прошелся туда-сюда по комнате и буквально рухнул в жалобно скрипнувшее кресло.
— Ничего. У нас уйма материалов для работы. И вообще, мы не сидим сложа руки. Щупаем и сканируем ЕИПЗ. Насколько это возможно. У нас есть маркер матрицы сознания Романова. Конечно, это даже не иголка в стоге сена. Но ищущий, да обрящет.
— То есть, его не отключили?
— Мне казалось, что теперь мы можем себе это позволить.
— Без сомнения. Хоть целый год. Хоть два. Если только нам будет, что предоставить руководству.