Для этого ей пришлось зажать в левой руке серебристый камень размером сантиметров пять в диаметре, а правой упереться мне в шею. Если правильно помню аналог заклинания из моего мира, то руку надо было приложить к груди или животу, а любая одежда будет помехой для этого заклинания.
Похоже её характер не столь суров, как мне казалось и для капельки стеснения там есть место.
Через пять минут она исчерпала резерв камня маны, к тому же сама начала тяжело дышать. Спрятав в сумку камень из левой руки, она вернула внимание на меня.
— Я тебе помогла, теперь время отвечать на вопросы, — утвердительный тон и до сих пор не убранная с моей шеи правая рука, создавали странную картину.
— Это на случай если буду сопротивляться? Чтобы душить было легче? — моя невинная атака, как и ожидалось, провалилась, вызвать эмоции не получилось, но руку она убрала.
— Конечно, а то зная тебя будешь сидеть и молчать.
— Ладно-ладно, спрашивай. На что смогу отвечу, — хоть использовалось слабое заклинание исцеление, однако сон оно сбило, что было больше обидно чем полезно.
— Почему ты скрывал от меня наличие столь сильного источника, даже не только от меня, а вообще зачем? — серьёзный взгляд, возможно она хочет подражать профессору Романову или всё же нет?
— Ничего не скрывал, просто он пробудился только вчера, — не рассказывать же ей всю правду, меня скорее за спятившего примут.
Просто так прогнать тоже нельзя, как минимум она одна из немногих кто помогал мне прежнему в этом мире. Нужно ценить добро и карать за зло.
— Чушь, все знают несколько дней после пробуждения человек слаб и страдает от сильнейших болей, ведь организм перестраивается и приспосабливается, — не знал, у нас маги выявляются в детстве и обучаются под наблюдением опытных мастеров, а спонтанные пробуждения источников у простолюдинов слишком редки.
— Вот видишь, я же тебе говорил, что мне плохо, — ещё одна попытка ответной атаки.
— Хочешь сказать это правда? — как давно от меня не требовали доказывать правдивость своих слов, спокойствие только спокойствие.
Теперь к подобному придётся привыкать.
— Зачем мне врать? — пытаясь думать о хорошем мне удалось произнести это ровным тоном.
— Не знаю, однако раньше ты вёл себя по другому, — подозрительный взгляд с меня сместился на окно.
— Раньше не чувствовал в себе силы что-либо поменять, теперь знаю что могу и воспользуюсь своей возможностью, — успешно пройденная проверка на наличие активного источника удобная причина, объясняющая изменение во мне для окружающих.
— И что теперь будешь делать?
Почему то в голову лезла навязчивая мысль о том, что весь наш разговор странный, как будто она знает, что я текущий, это не я прежний.