Однако в один далеко не прекрасный день герцог явился к Нинон в полном отчаянии и объявил, что отец настаивает на его браке с девицей де Монморанси, тогда как сам он скорее умрет, чем согласится отказаться от Нинон. Но молодая красавица неожиданно заняла сторону отца герцога и объявила, что, во-первых, между де Монморанси и де Ланкло слишком большая разница и не стоит ссориться с семьей, а, во-вторых, по её мнению, "брак и любовь - это дым и пламя".
- Я и сама люблю вас, - призналась она совершенно ошарашенному герцогу. - Но вовсе не моя вина, если три недели вы фантазировали о том, чего никогда не будет, и не догадались взять того, что само шло вам в руки.
Герцог не заставил просить себя дважды, но был поражен ещё больше, обнаружив, что его возлюбленная невинна. Он снова завел речь о браке Нинон осталась непреклонной. А несколько месяцев спустя дала любовнику отставку, заявив, что женщины чаще отдаются по капризу, чем по любви, любовь у неё прошла, каприз - тем более. Раздосадованный и одновременно очарованный, герцог удалился из спальни красавицы, но навсегда сохранил искреннюю дружескую привязанность к бывшей любовнице. А имя Нинон долго ещё было на устах у парижан: отказаться от брака с герцогом да ещё первой прервать любовные отношения с ним! Никому и в голову не могло прийти, что это только начало, ведь Нинон едва-едва исполнилось шестнадцать лет.
Тем не менее красавица умела придавать всем своим поступкам, даже самым рискованным, какую-то удивительную пристойность и изящество. Ее маленький дом не был дворцом, но все в нем радовало глаз и располагало к комфорту. "Скромность везде и во всем, - проповедовала Нинон, - без этого качества самая красивая женщина возбудит к себе презрение со стороны даже самого снисходительного мужчины". Она окружала себя не только и не столько поклонниками, сколько умными и интересными людьми, происхождение которых подчас значения не имело. Частым гостем в её доме был Мольер, звезда которого уже восходила в парижском театре, знаменитый философ того времени Сент-Эвре-мон, поэт Лабрюйер и многие, многие другие. Все они смотрели сквозь пальцы на любовные похождения Нинон и с восторгом слушали остроумные речи красавицы, проповедовавшей вещи, доселе неслыханные: право женщины на свободную любовь, равноправие, необязательность брака. Но, даже если бы они знали современное слово "феминистка", вряд ли они могли так назвать Нинон, обожавшую мужчин всю свою долгую жизнь.
В двадцать лет Нинон совершила ещё одан экстравагантный поступок, заставив Париж замереть от ужаса и восхищения. Всесильный кардинал Ришелье, который вообще-то мало интересовался женщинами, наслышавшись о красоте и уме девицы де Ланкло, прислал ей пятьдесят тысяч золотых и приглашение на свидание. Нинон вернула деньги с запиской: "Я отдаюсь, но не продаюсь". И это была истинная правда, от любовников она принимала только цветы. Умный человек, кардинал оценил поступок по достоинству и до конца своих дней отзывался об этой женщине не иначе, как с глубоким уважением, никогда не вспоминая о своем бестактном капризе.