Соня аккуратно положила царицу обратно в цилиндр, и Саша с большими предосторожностями доставил её на место, замазав камеру глиной и засыпав её землёй. Пришло время возвращаться домой. Настроение у всех было приподнятое. Всю дорогу до реки только и разговоров было про Сашину доблесть. Саша был герой дня. Если бы не он — ничего бы не вышло.
Когда стали грузиться в лодку — откуда ни возьмись, появился ещё один бобёр. Это был приятель дяди Бори — дядя Витя. Они как следует обнялись, и дядя Боря представил дядю Витю. Оказалось, что он тоже любит музыку и пишет иногда песни. Дядя Боря познакомил дядю Витю со свей командой, и рассказал про Сашины подвиги. Дядя Витя был рад знакомству, и пообещал написать песню про Сашу и его геройство. Забегая вперёд скажем, что своё обещание дядя Витя выполнил и написал песню, которая так и называется: «Саша».
На обратном пути Соня разговорилась с Сашей. Саша вначале смущался — ему до сих пор было неудобно за поведение своего друга Серёжи. Но постепенно напряжение ушло, и доверие между ними восстановилось. Саша очень зауважал Соню — за её целеустремлённость и доброту. А уж как Соня зауважала Сашу за его храбрость и мастерство — и говорить не приходится. Теперь они крепко сдружились, и Стёпа был рад, что когда он уедет в город, Соня не останется одна.
На берегу все долго прощались и обнимались с дядей Борей. То, что они пережили вместе, когда слушали имя царицы муравьёв, сделало их Души ещё более родственными, чем раньше. Теперь у них была общая тайна, которую они, даже если бы захотели, никому не смогли бы рассказать. Дядя Боря поспешил к своей гитаре, вдохновлённый и окрылённый. Стёпа с Соней проводили Сашу домой, договорившись завтра опять встретиться, и расстались у развилки.
Когда Стёпа вернулся домой, папы ещё не было. Стёпа пожалел, что не пошёл вместе с Соней — ему не терпелось узнать, чем же занимались их папы. Когда папа, наконец, явился домой, его было не узнать. Стёпа сам был в приподнятом настроении и горел желанием рассказать папе об их успешной экспедиции на Остров Баскервилей. Но когда он увидел лицо папы — он забыл и про остров и про царицу и про всё остальное. Это было не лицо. Это было…
Солнце, наверное, выглядело бы чёрной дырой, если бы его сейчас решили сравнить с папиным лицом… Наполеон при Аустерлице позорно бежал бы при одном только виде триумфатора — папы…
Но каково же было Стёпе, когда папа отказался рассказывать о причинах своего сияния, ограничившись скупым: «Завтра сам всё увидишь». Пришлось Стёпе вспоминать о своих приключениях и докладывать о них папе. Папа, не смотря на свой триумф, был очень горд Стёпой за то, что тот участвовал в таком благородном деле.