— В Дом Истины.
Скрывать не было смысла. Хуже всего было то, что кажущийся мне партнер, которого так и не смогла увидеть Тереза, сумел нанести рану. Нет, не душевную, а самую что ни на есть телесную. Небольшую, едва заметную, больше похожую на царапину, но до встречи с ним у меня ее не было. Тем более расположена она на тыльной стороне левой кисти. В месте, которое постоянно перед глазами, и при всем желании не увидеть ее нельзя.
— Клаус, — остановил я сар Штраузена уже в спину. А когда тот повернулся, торжественно произнес. — Обещаю, как только прибудем в Клаундстон, и ты займешь место наместника, собственноручно забью твою спальню свежим сеном. Клевера много класть?
Истину в Домах Истины олицетворяет Солнце. Нет, не само по себе, но его схематичное изображение. Отчасти похожее на то, как рисует светило дети — правильный круг с расходящимися от него лучами. Правда, лучей всего пять. Толстые у основания, и сходящиеся затем в острые углы. И толкование куда уж более простое — ведь именно свет и находит истину, которая любит прятаться во тьме. Предрассудков, неверных представлений, попросту заблуждений, ложных истин и так далее.
На этот раз настоятель Дома принял меня в другом помещении, воистину огромном и с высоченными сводами. На одной из стен, единственной глухой, сразу над алтарем и находился знак солнца. В зале было светло, из-за гигантских, покрытых разноцветным витражным стеклом окон, но круг, его изображающий, а также лучи, казалось, светятся изнутри. Что, впрочем, совершенно не указывало на то, что подсветка магическая. Вполне возможно, особенности архитектуры, когда лучи настоящего солнца каким-то образом проникают на внутреннюю сторону изображения. Зал был полон выстроенными в полукруг каменными резными скамьями, и центр воображаемого круга сходился точно на алтаре. И еще здесь должно гулять эхо. Но нет, ни звук наших шагов, ни голоса не отдавались нигде.
— Впервые, господин сарр Клименсе? — поинтересовался настоятель, глядя на то, как я озираюсь.
— Да. И в Доме Истины, и в любом другом из Домов вообще. Так что сравнить не с чем.
— И не получилось бы, — сказал он. — Здесь не бывает непосвященных, и вы, сарр Клименсе, исключение, слишком все серьезно.
— Считаете?
— Практически убежден. Скажите, ведь с вами опять произошло нечто непонятное?
— Произошло. Причем куда более непонятное, и к тому же неприятное, чем в прошлый раз.
— Рассказывайте, сарр Клименсе, рассказывайте, — попросил он.
И я рассказал. Подробно, вплоть до мелочей, в доказательство продемонстрировав царапину на левой руке. Отметив про себя, что здесь рассказывать правду дается удивительно легко. Пусть даже правда и истина — далеко не всегда одно и тоже. А затем задал вопрос, который интересовал больше всего.