За столик пришлось опуститься чужой. Евгений Захарович подумал, что будь у подносов подобие ремешка, он с большим бы удовольствием пообедал стоя. Но этого бы никто не понял. Заранее досадуя, он подсел к жующей троице женщин. Все трое завитые блондинки неопределенного возраста, оттопырив мизинцы, аккуратно поглощали бифштексы. Бифштексы то и дело разваливались, сползали с вилок, и аккуратно не получалось. Блондинок это ничуть не смущало. Во-первых, в отличие от Евгения Захаровича они более виртуозно владели столовыми приборами, а во-вторых, они были заняты беседой. Обсуждался некий Аркадий, который несомненно являлся сволочью и никак не хотел жениться, хотя жениться был должен по всем статьям. Слово "сволочь" дамы произносили с завидной легкостью, казалось, даже с некоторым добродушием, как если бы это был обычный "эклер" или "маникюр".
- А она с этой сволочью еще в Крым собиралась, - осуждала дамочка справа. - Вот дура-то!
- Не скажи... - мизинчик дамы слева осторожно снял со щеки прилипшую крошку. - Крым все-таки расслабляет. Глядишь, что-нибудь и выйдет. Мужики они такие - под пиво и солнышко на все согласные.
"Неужели и ОНА когда-нибудь стала бы такой, как они?" Евгений Захарович тут же перечеркнул предположение, как абсолютно бредовое. ОНА была совершенно иной, и количество лет тут ничего не значило. Он любил не идеал, а вполне земное существо. Он это помнил. Знал и чувствовал.
Стараясь особенно не вникать в пересуды соседок, Евгений Захарович торопливо выхлебал суп, не чувствуя вкуса, сжевал один из блинов. Больше есть не хотелось. Для приличия отпив из обоих стаканов, он отнес поднос в моечную. Ощущение было таким, словно в желудок напихали камней. Возвращаться в кабинет не имело смысла. Кинув в сторону кассы прощальный взор, Евгений Захарович вышел в коридор.
- Спасает только то, что все они тут тупы, как пробки... - заметив входящих в прихожую секретаря и начальника, Юрий поспешно опустил голову и глухо прокашлялся. - Ты посиди пока тут и халатик надень, а я там пошукаю, что да как...
Еще раз бросив опасливый взгляд на вошедших, он юркнул за стальную дверь - дверь, ведущую в лабораторию, на чердак.
Послушно надев рабочий халат, Евгений Захарович скромно притулился на стульчике в углу. Он понимал, что сидит на запретной территории, и привлекать к себе лишний раз внимание отнюдь не собирался. Впрочем, секретаря он немного знал. Рыхлый человечек, немного похожий на Хрущева, с огромной залысиной и забавной фамилией Гиншпуг ничуть его не пугал. Однако сказать то же самое о начальнике лаборатории он бы не мог. Начальники были вне компетенции Евгения Захаровича. Он их попросту не понимал. Они являли для него загадочное племя хищников - гривастых и полосатых, прячущих про запас в подушечках лап огромные когти. Представляя их себе таким образом, Евгений Захарович разумно избирал тактику отстраненности. Он не пресмыкался перед начальниками, но и старался особенно к ним не приближаться. Вот и сейчас, чувствуя близкую поступь представителя "хищников", он тотчас предпринял меры предосторожности - напустив на себя озабоченный вид и деловито забросив ногу на ногу. Всякий взглянувший на него должен был рассудить примерно так: человек сидит здесь по делу - и по делу, видимо, не терпящему отлагательств. Но по счастью, все обошлось. Стального цвета глаза рассеянно прошлись по его фигуре и снова вернулись к добродушной лысине секретаря.