Я демонстративно зевнул и посмотрел на часы.
Макс скользнул по мне взглядом, а потом вернулся к игре. В глубине его темных глаз затаились смешинки.
– Можешь принести мне бутылку воды или что-нибудь еще? С соломинкой?
– Чтобы я мог поднести ее тебе ко рту, пока играешь? – рассмеялся я.
– Иди к черту.
– Потрясающее мастерство вызывает жажду… Вот дерьмо.
На экране взорвались его истребители, и Макс потряс пальцами.
– Всего восемнадцатый уровень. Похоже, сегодня не мой день.
Я закатил глаза.
– Похоже.
– Твоя очередь.
– Нет уж. Я понял, что мне с тобой не тягаться. Ты лучший игрок в «Галагу» во всем мире. Вот. Я это сказал. А теперь мы можем заняться чем-нибудь другим?
Он рассмеялся.
– Да, если тебе от этого станет легче.
Мы играли в пинбол, скибол, а потом в настольный хоккей, пластиковый диск летал взад-вперед по столу между нами. Мы смеялись, болтали всякую чушь, а когда снова проголодались – или просто так решили, – то набросились на хот-доги и попкорн, набивая рты и вообще строя из себя придурков.
Когда солнце начало садиться, мы направились обратно на стоянку, и мне пришло в голову, что у нас обоих рано закончилось детство. Мне выпало очень мало субботних дней, когда можно просто оставаться юным и беззаботным и играть с друзьями в видеоигры. А счастливые детские воспоминания Макса, вероятно, испортила жестокость родителей, вышвырнувших его из дома на улицу. Когда мы забрались в «Астон», на лицах застыло одинаковое сытое выражение. Не от еды, хотя желудки мы тоже набили. Просто мы насытились этим днем, наполнились им, вернув то, что когда-то потеряли.
Я остановился возле гаража. Мы сидели в машине в сгущающихся сумерках. Сердце гулко колотилось всю обратную дорогу, а в тишине машины застучало лишь громче. Конечно же, Макс его услышал.
– Ну, – медленно произнес он. – Спасибо. Все прошло чертовски идеально. Как раз то, что мне было нужно.
– Мне тоже, – неуклюже проговорил я и словно примерз к сиденью, руки прилипли к рулю, а взгляд приковался к пустой белой гаражной двери впереди.
– Ну ладно. Увидимся позже?
– Ага.
Макс попытался что-то сказать. Хотелось, чтобы он произнес нечто, способное вывести меня из оцепенения. То, что смогло бы разорвать путы стыда и смятения, все еще пытавшиеся обвиться вокруг меня и выдавить жизнь.
Но он передумал. Вероятно, решил сделать одолжение, освободив для меня пространство.
– Позже, Сай, – проговорил он и выбрался из машины.
Из заднего кармана его джинсов выпал бумажник, скользнув между дверцей и пассажирским сиденьем. Не заметив, он захлопнул дверцу и направился в сторону дома.