Миссис Барнс мрачно закивала.
– Да, это Барнс. Опять без работы. Что нам делать, просто не знаю.
– Ох, миссис Барнс… я должна… то есть вы хотите…
– Ну, не надо волноваться, моя милая. Я не отрицаю, что была бы рада, если б вы нашли что-нибудь, но раз не нашли – то и не нашли. Вы допили чай? Я возьму чашку.
– Не совсем.
– А! – с упреком воскликнула миссис Барнс. – Вы cобираетесь отдать остатки этому чертовому псу, я вас знаю.
– О, пожалуйста, миссис Барнс… Только одну капельку. Вы ведь не станете возражать, правда?
– Бесполезно, если б даже возражала. Вы без ума от этого вздорного пса. Да, так я его называю, он такой и есть. Чуть не укусил меня сегодня утром, я правду говорю.
– О нет, миссис Барнс! Терри такого не сделал бы!
– Зарычал на меня, зубы оскалил… А я только пыталась посмотреть, нельзя ли что-нибудь сделать с этими вашими туфлями.
– Он не любит, когда трогают мои вещи. Думает, что обязан их охранять.
– Ну и к чему ему вообще думать? Не дело собаки думать. Ему было бы вполне хорошо на своем месте, на привязи во дворе, чтобы грабителей отпугивать. А вы его тискаете! Его следует усыпить, мисс, я так считаю.
– Нет, нет, нет. Никогда. Никогда!
– Как хотите, – ответила миссис Барнс. Она взяла со стола чашку, подняла с пола блюдце, из которого Терри только что вылакал свою долю, и вышла из комнаты.
– Терри, – сказала Джойс. – Иди сюда и поговори со мной. Что нам делать, мой сладкий?
Она уселась в расшатанное кресло с Терри на коленях, сбросила шляпу и откинулась назад. Положила лапы Терри себе на плечи с двух сторон и любовно поцеловала в нос и между глаз. Потом заговорила с ним нежным, тихим голосом, ласково перебирая пальцами его уши:
– Что будем делать с миссис Барнс, Терри? Мы должны ей за четыре недели, а она такая душечка, Терри, такая душечка… Она бы нас никогда не выставила. Но мы не можем пользоваться тем, что она такая добрая, Терри. Нельзя этого делать. Почему Барнс не хочет работать? Я ненавижу Барнса. Он вечно напивается. А если ты вечно пьяный, то обычно остаешься без работы. А вот я не напиваюсь, Терри, но все равно без работы…
Я не могу тебя бросить, дорогой. Не могу. Я даже ни с кем не могу тебя ненадолго оставить, никто не будет добр к тебе. Ты стареешь, Терри, тебе уже двенадцать лет, а старый пес никому не нужен; почти слепой, немного глуховатый и чуть-чуть – да, совсем чуть-чуть – злой. Ты со мной такой милый, но ты не со всеми милый, правда? Ты рычишь. Это потому, что ты понимаешь – мир на тебя ополчился. Ты и я, только мы и есть друг у друга, правда, дорогой?