– Ох, это вы, – произнесла она. – Я потом подумала… ведь я вас так и не поблагодарила.
– В этом нет необходимости. Я этого и не ждал. Я понимал, что вы чувствуете. Как насчет бедного старичка?
Глаза Джойс наполнились слезами. Потом слезы ручьями потекли по щекам. Ничто на свете не могло бы их остановить.
– Он умер.
– О!..
Больше он ничего не сказал, но для Джойс это «о!» было самым большим утешением, которое ей доводилось слышать. В нем было все то, чего нельзя выразить словами.
Через пару минут он сказал, запинаясь:
– Собственно говоря, у меня была собака. Умерла два года назад. В то время со мной было много людей, которые не могли понять, почему я так горюю. Отвратительно, когда приходится вести себя так, будто ничего не случилось.
Джойс кивнула.
– Я знаю, – сказал мистер Эллеби.
Он взял ее руку, сильно сжал и вышел из кабинки. Джойс тоже вышла через минуту-другую и обговорила некоторые детали с дамой из бюро.
Когда она вернулась домой, миссис Барнс встретила ее на пороге с мрачной радостью, характерной для представителей ее класса во время печальных событий.
– Они прислали трупик бедняги-песика домой, – объяснила она. – Я поговорила с Барнсом, и он готов выкопать хорошую ямку в садике за домом…
Винсент Истон ждал под часами на станции Виктория. Время от времени он с беспокойством посматривал на эти часы и думал: «Сколько других мужчин ждали здесь женщину, которая не пришла?»
Его пронзила острая боль. А что, если Тео передумала? Женщины иногда так поступают. Уверен ли он в ней? Был ли когда-либо в ней уверен? Знает ли он о ней вообще хоть что-нибудь? Разве она не была для него загадкой с самого начала? Казалось, что существуют две женщины: одна – милое, смешливое создание, жена Ричарда Дарелла; и другая – молчаливая, таинственная, которая гуляла с ним по саду Хеймерс-клоуз. Похожая на цветок магнолии – именно так он о ней думал, – вероятно, потому, что именно под магнолией случился их первый, восторженный, робкий поцелуй. Воздух тогда был наполнен сладким ароматом цветов магнолии, и пара лепестков, бархатисто-нежных и душистых, слетели сверху на ее поднятое к нему лицо, такого же кремового цвета и такое же нежное и молчаливое, как они. Цветок магнолии – экзотичный, душистый, таинственный…
Это произошло две недели назад, на второй день после того, как Винсент с ней познакомился. А теперь он ждет, что она придет к нему навсегда… Снова его пронзил укол недоверия. Она не придет. Как он вообще мог поверить в это? Это означало бы отказаться от столь многого. Прекрасная миссис Дарелл не могла сделать такое, не поднимая шума. Предстояло заставить всех недоумевать девять дней, должен был разразиться громкий скандал, который никогда окончательно не забудут. Существовали лучшие, более разумные способы сделать это – например, тактичный развод.