.
Камиль склонился над картиной Фанетты. От него пахло потом.
– Что рисуешь, Фанетта? Копируешь «Кувшинки» Моне?
– Нет.
– Не нет, а да. Я же вижу.
Вечно хвастается тем, что все видит и знает. Знать-то он знает, но ничего не понимает.
– Что ты видишь, идиот? Если я пишу то же, что писал Моне, это еще не значит, что я его копирую!
Камиль пожал плечами.
– Моне написал прорву картин с кувшинками. Твоя все равно будет хоть на одну, да похожа! Даже если ты напишешь тондо. Ты знаешь, что такое тондо?
Сейчас я ему кистью в рожу запущу. По-другому он просто не понимает. И что за идиотская манера задавать вопрос и тут же самому на него отвечать?
– Тондо – это картина круглой формы. Такая выставлена, например…
А-а-а-а-а-а!!!
– Мальчики, вы идете? – вдруг раздался голос Мэри. Она перестала плакать.
Камиль вздохнул. Винсент засмеялся.
– А что, если столкнуть ее в пруд? – предложил он. – Фанетта, ты смогла бы ее написать? Получится оригинально. Mary in the Waterlilies.
Он расхохотался еще громче и начал выпихивать Камиля с мостика:
– Ладно, Фанетта, не будем тебе мешать. Пошли, Камиль.
Иногда Винсент меня понимает. Иногда нет, а иногда да. Как сейчас вот…
Наконец-то Фанетта осталась одна. Она вгляделась в гладь пруда. В воде, на поверхности которой плавали кувшинки, отражались плакучие ивы. Фанетта вспомнила, о чем недавно говорил ей Джеймс. Линии схода!
Если я правильно поняла, оригинальность «Кувшинок» Клода Моне заключается в композиции, основанной на двух противоположных линиях схода. Первая образована листьями и цветками кувшинок и лежит на водной глади. Джеймс сказал, что это горизонтальная линия. Пожалуйста, кто бы спорил… Но есть и другая линия, образованная отражениями, – цветущие глицинии на берегу, ветки ивы, солнечный свет, тени облаков. Если верить Джеймсу, это вертикальная линия, и она показана отраженной, как в зеркале. В этом и заключается секрет «Кувшинок», объяснил Джеймс. Ну хорошо, пусть так, хотя в чем тут особенный секрет? Не обязательно быть Джеймсом или Клодом Моне, чтобы это заметить. Достаточно просто посмотреть на пруд. Это же само бросается в глаза. В смысле, эти две линии, которые как бы разбегаются в разные стороны. Ну, не то чтобы разбегаются… Все-таки сам пруд и кувшинки на нем никуда не разбегаются. Они неподвижны. Если там и есть какое-то движение, то это только иллюзия движения, я бы так сказала…
Черт, ничего не получается. Вот ушли наконец, и мне почти захотелось пойти с ними играть. Нет, нельзя! Джеймс сказал, я должна быть эгоисткой. Думать о своем таланте и о конкурсе. Сначала допишу, а ребята никуда не денутся.