Серенак не отрывал от помощника мрачного взгляда.
– Вот именно. Тупик. Я рад, что ты со мной согласен. Это дело…
– Но, – торжествующим голосом перебил его Бенавидиш, – я не поленился и съездил в архив департамента. Провел там прорву времени. Зато нашел номера газеты «Вернонский республиканец» за 1937 год. Они писали о смерти мальчика по имени Альбер Розальба. Даже взяли интервью – если его можно так назвать – у матери погибшего ребенка, Луизы Розальба. Она не верила в то, что это был несчастный случай. Она…
– Ты меня не понял, Сильвио! Мы бросаем это дело. Расследование зашло в тупик. Все это чистый бред! Неизвестные полотна с кувшинками, спрятанные на деревенских чердаках, ребенок, утонувший бог знает когда, еще до войны, мужья-рогоносцы!.. Мы занимаемся какой-то фигней!
Бенавидиш отложил в сторону ручку.
– Простите, патрон, но я вас действительно не понимаю. Что значит «Мы бросаем это дело»?
Серенак одним махом смел все со стола и сел на освободившееся место.
– Хорошо, Сильвио, я выражусь иначе. Ты был прав. По всем пунктам. С моей стороны было настоящим безумием смешивать расследование уголовного преступления с личными чувствами. Я понял это слишком поздно, но все-таки понял.
– Вы говорите о Стефани Дюпен?
– Если угодно…
Бенавидиш снисходительно улыбнулся и принялся методично собирать с пола упавшие бумаги.
– Значит, Жак Дюпен больше не враг народа номер один?
– Судя по всему, нет.
– Но тогда…
– Послушай меня, Сильвио! – Серенак яростно застучал кулаком по столу. – Я сейчас позвоню судебному следователю и скажу, что я завяз в этом деле. Я признаю собственную профнепригодность. Если он решит передать расследование другому…
– Но… – Сильвио Бенавидиш покосился в свои записи. – Понимаю вас, патрон. Наверное, это правильное решение. Хотя… – Он пригляделся к начальнику и воскликнул: – Господи, что с вами, патрон?
– А что?
– Да у вас вся куртка в крови! Вы что, труп переносили?
Лоренс вздохнул.
– Я тебе все потом объясню. А что ты хотел сказать? Что там за «хотя»?
Сильвио заколебался. Наконец с трудом отвел глаза от окровавленной одежды Серенака.
– Хотя чем старательнее я собираю части головоломки, тем упорнее меня преследует мысль, что какому-то одиннадцатилетнему ребенку грозит опасность. Если мы сейчас бросим это дело, есть риск, что…
Сильвио Бенавидиш не успел договорить. По лестнице прогрохотали торопливые шаги, в комнату ворвался агент Мори.
– Сильвио! Только что из роддома звонили! Вроде как там началось! Сказали, воды отошли… Я спросил, что и как, но они со мной не стали разговаривать. Сказали, пусть папаша сюда мчится. Быстро!