– Не бери в голову, – ответила спина. – Успокойся.
Жак Дюпен попытался сосредоточиться на изучении предложений по продаже недвижимости. Будильник, стоящий перед ним, медленно отсчитывал минуты.
21:12…
21:17…
21:24…
– Что ты читаешь, Стефани?
– Ничего.
Спина не отличалась болтливостью.
21:31…
21:34…
– Я хотел бы подыскать дом, Стефани. Сколько можно жить в этом стенном шкафу над школой? Дом, о котором ты всегда мечтала. В конце концов, это моя профессия. Я уверен, что в один прекрасный день я смогу его тебе преподнести. Если только ты немножко потерпишь…
Спина чуть шевельнулась. На ночной столик опустилась рука, положившая книгу.
«Орельен».
Луи Арагона.
Рука нажала на выключатель прикроватной лампы.
– Чтобы ты меня не бросила… – раздался в темноте голос Жака Дюпена.
21:37…
21:41…
– Ты не бросишь меня, Стефани? Ты не позволишь этому легавому нас разлучить? Ты же знаешь, что я не имею ничего общего с убийством Морваля.
– Знаю, Жак. Мы оба знаем.
У спины был ровный и холодный голос.
21:44.
– Я обязательно это сделаю, Стефани. Я найду тебе дом. Нам.
Шорох простыней.
Спина спряталась. Зато открылась обнаженная грудь.
– Сделай мне ребенка, Жак. Прямо сейчас.
35
Джеймс лежал на спине и ловил последние лучи заходящего солнца. Еще минут пятнадцать, и оно окончательно скроется за холмами. Значит, будет десять с небольшим. Часов у Джеймса не было, он жил, повинуясь солнечному ритму, как Моне, – вставал с рассветом и ложился с закатом. В это время года он с каждым днем ложился чуть позже. Солнце еще не село и на прощанье играло в прятки с тополями.
Какое приятное тепло… Джеймс смежил веки. Он сознавал, что в последнее время пишет все меньше, зато спит все больше. Наверное, жители деревни думают, что он похож не столько на художника, сколько на клошара.
Разве не прелесть – стать местным нищим? В каждой порядочной деревне должен быть свой кюре, свой мэр, своя учительница, свой почтальон… И свой бродяга! Ну что ж, значит, он станет клошаром Живерни. Говорят, во времена Клода Моне в деревне тоже был свой клошар. Все звали его Маркизом, потому что он носил фетровую шляпу, которую приподнимал, приветствуя прохожих. Но в основном он был знаменит тем, что подбирал под забором у Моне окурки и набивал ими карманы.
Что ж, сделаться в Живерни очередным Маркизом – не такая уж плохая идея. Хотя – и Джеймс хорошо это понимал – до достижения цели ему было далеко. Пока что никто в деревне, кроме маленькой Фанетты, не интересовался старым чудаком, что спал в поле под своими мольбертами.
Кроме Фанетты.
Но ему и Фанетты хватало.