Оставив машину неподалеку от дома, он поднялся на свой этаж и бесшумно отворил дверь. Впрочем, осторожничать не имело смысла. Дед уже проснулся. Он кашлял и крякал в ванной, бренчал тазиками, завершая утреннюю процедуру омовения холодной водой. Пользуясь моментом, Валентин завладел телефоном. Как и следовало ожидать, Юрия на рабочем месте еще не наблюдалось. Игривый женский голос поинтересовался, кто его спрашивает, и Валентин немедленно сочинил что-то про снабженцев, которые разыскивают Юрия больше недели и никак не могут найти.
Голос вежливо посочувствовал. Попрощавшись и положив трубку, Валентин вышел на лестничную площадку. Оглядевшись, сунул руку за массивную колонну мусоропровода и нащупал пакет. Наиль слово держал. Взвесив пакет на ладони, Валентин решил, что теперь Юрий нужен ему вдвойне. Все деньги хранились у приятеля, Валентин оставлял себе лишь самую малость.
Где-то наверху хлопнула дверь, по лестнице застучали каблучки.
— Привет! Валентин оторвался от перил и обернулся. Стройные ножки, короткая юбка, волосы на затылке собраны в тугой хвост — он не сразу узнал вчерашнюю гостью.
Тогда она ему показалась несколько угловатой, а вот поди ж ты — и впрямь хамелеонье племя: сегодня она была сама грация. Впрочем, если присмотреться, ножки как ножки и талия из разряда обычных. Это в кино да в книгах у авторов сплошь и рядом все от пупа да осиное, в жизни оно чуток иначе…
— Привет. — Он озадаченно улыбнулся. — По-моему, ты немножко подросла. Вот что значит хорошо питаться!
— Приглашайте чаще. — Она посмотрела на свои ноги. — А вообще-то это каблуки. Неудобно, зато красиво.
— Красиво. — Валентин кивнул. — Куда торопишься? В школу?
— К бабушке, — насмешливо произнесла она. — Пирожки вот в портфельчике несу.
Портфеля у нее не было. Кожаная сумочка с молнией — из тех, что покачиваются на каждом втором дамском плечике. Маленькие хранилища столь одинаковых секретов… Валентин неожиданно понял, что ему приятно глядеть на соседку. То есть он отметил это еще вчера, но одиночный случай еще не означает правила. И, глядя в ее задорные глаза, он впервые вдруг осознал, сколь обаятельна молодость. Собственно, дело заключалось даже не в годах. В конце концов, иные сразу рождаются стариками. Молодость — это неистребимое любопытство, это смех и большое желание жить. И все это в ней было. Энергия кипела в ней, выплескивалась наружу, и скрыть это было невозможно. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, Валентин пробубнил:
— Как дела с ботаникой?
Виктория сердито отмахнулась. Тема учебы ее совершенно не привлекала.