— Ужасно интересно. А можно поскорей?
— Скоро только сам знаешь, кто родится. — Еле различимый шепот.
— Конфуций, уважаемый, многоуважаемый, пожалуйста, не исчезай.
— Конфуций сказал: все связано со всем, все есть часть всего. Человек незримо соединен с Создателем и зримо с нами, мы зримо соединены с человеком и незримо с Создателем. Ибо мы, миражи, булькающие в перенасыщенном бульоне человеческого сознания, всегда, в отличие от ходячих плотских тел, были, есть и будем послушны Его воле. Он же, возлюбивший людей в единении плоти и духа, удостаивает некоторых из нас чести быть выловленными из общего месива и награждает временным переселением к ним. Ибо по-настоящему мы жаждем одного — облечься в одежду из сухожилий, мышц и кожи. Ты жаждешь?
— Не знаю.
— Я знаю. Жаждешь.
— А кого вылавливают из бульона?
— Конфуций сказал: статуса посланника, или аватара, удостаиваются, как и раньше, древние боги, герои мифов и за особые заслуги Платон. Терминологический казус в том, что никто от вас никаких подвигов не ждет; напротив, чем спокойнее, тем лучше. Остальные, нестабильные, такой переполох могут учинить, век расхлебывать придется. Там и без них суматошно, сам удостоверишься.
— Как же нас выбирают?
— Лотереей.
— Как?
— Конфуций сказал: не тупи. Сам посуди: как иначе-то? Это же награда, а достойных много. У тебя что в лапе?
— Билет с открытой датой.
— Ну вот.
— И что потом?
— Конфуций сказал: вдень, какой неведомо, в никаком году ты полетишь в неизвестном обличье в неизвестную страну и останешься там до неизвестных пор.
— А потом?
— Потом вернешься и будешь тешить нас рассказами о своих наблюдениях за людьми. Тебе, везунчик, выпадет особая удача. Не знаю, как и когда, ноты увидишь свет.
Последние слова слегка мазнули по ушам, мерцающий странник испарился, и в тот самый миг я улетел…
20 апреля
Очухался и записал вчерашнее откровение. Раз записал, стало быть, не сумасшедший. Просто един в трех лицах. Бывает, е-мое. В Жориной черепной коробке тоже много всего понапихано.
Жора занимает пост директора на ладан дышащего магазина всяких мелочей, которым владеет друг Валера. Они вместе окончили Горный институт, вместе распределились в НИИ (тогда у выпускников было обязательное распределение), после развала социализма каждый по-своему ужился с бизнесом. На этом поприще у хозяина явные проблемы. Он считает себя на побегушках у своего друга и не считает это справедливым.
Валеру я видел в нашей квартире дважды — незадолго до его третьей женитьбы и сразу после. Щелк: портрет лучшего друга. Небольшой рост, курчавые с проседью волосы, нос картошкой, губы-оладушки. Голос обычный, не такой красивый баритон, как у Жоры.