25 ноября
Прошлой осенью Шура объявила, что родители подросшего друга зверей решили социализировать Маугли и определить в детский сад. Тот же источник информации докладывал, что мой любимый дикарь в человеческой стае приживается тяжело, непривычную еду не ест, днем не спит, дерется практически со всеми детьми, а в перерывах болеет. Леля, не имея в данной ситуации возможности реализоваться на работе, выполняла основную материнскую функцию защиты детеныша естественным для всех живых существ способом — нападением. Преобразившись из субтильной смугленькой кошечки в бронзовую, отливающую розовым, экзотическую кошку с затаившейся в темных глазах местью, она зимой, на дне рождения свекра, рассказывала про воспитательницу, не способную понять нестандартного ребенка и настроить остальных детей на дружелюбный лад, про сам их детей, безусловно, со странностями в поведении и развитии, про абсолютно несъедобную пищу и несоблюдение в помещении группы температурного режима. Весной произошла обратная метаморфоза — заехав с Митей поздравить Шуру с Восьмым марта, субтильная смугленькая кошечка, влюбленно щурясь на вынужденных сородичей, промурлыкала: «Митя принял решение не водить Соню в детский сад. Подождать еще полгодика. До осени».
Нынешние майские праздники прошли для одних на даче, для других в Москве, а к сентябрю толи Соне стало скучновато с одной мамой, то ли воспитательница в новой логопедической группе оправдала ожидания, то ли дети попались с не столь выраженными отклонениями, только вторая попытка социализации оказалась удачней. Та же удача сгладила противоречия между невесткой и свекровью, потому что внучка почти совсем перестала нуждаться в бабушке, а бабушка почти окончательно с этим смирилась. Время взяло свое, поставив участников семейной саги перед неизбежным «и все».
Интерпретаторы бессмертной «Курочки Рябы» предлагают на сей счет свою версию. Золотое яичко — символ ребенка. Безуспешная попытка яичко разбить — символ воспитания, которое для деда с бабой оказалось делом абсолютно безнадежным по причине недоступности объекта. А мышка — символ снохи-невестки, с точки зрения стариков, строптивой, безалаберной, нерадивой. Она, соперница коварная, посягательница на драгоценного ребеночка, забирает ею себе и делает с ним что хочет, чем доводит замечательных, покинутых, лишенных возможности приносить пользу деда с бабой до слез. Только и остается им что невзрачная обыденность, тоска, одним словом.
На моем месте принц датский Гамлет сказал бы «порвалась связь времен». На своем месте кот ученый Барсик, кроме емкого «вот дерьмо», добавил бы: «О смертоносные стрелы любви! О внутренняя свобода и внешнее бесправие маленьких детей и кастрированных зверей!» Слезы, как в песне незабвенного Высоцкого, душат и капают, не подойду больше к компьютеру, не дождешься, пустышка бездуховная.