Посидев в тишине, Жора тянется к бутылке красного вина. Одновременно с характерным чпоком извлеченной пробки возникает вымазанный кашей котенок, окидывает хитренькими, сероватыми, чуть светлее моей шерсти, глазенками притихшую компанию и бесшумно исчезает в направлении ванной. Вскоре, уже чистенький, появляется у двери кухни вместе с бабой Шурой, которая манит ладонью деду Жору, — и спустя пару минут над столом, как на волнах, качается противень с огромным запеченным гусем.
— О! Рождественский гусь! Ну, до утренней звезды мы с ним расправимся! — восклицает впечатленный Митя.
— Ой, правда! Завтра же Рождество! — откликается Леля.
Оживление, бульканье, разделывание птичьей плоти, тост за грядущий праздник. Пение хора распадается на какофонию.
— Пап, у вас денег не будет взаймы? Мы хотим старую машину продать, доплатить и купить броненосец какой-нибудь.
— Зачем вам, Митюш, большой автомобиль? До нашей дачи дороги хорошие, только вас туда калачами не заманишь. Или вы в Нью-Йорк собираетесь по бездорожью?
— Точно, сын, к классовым врагам. Сколько?
— Мы будем в Крым ездить. На море. Теперь это российская территория. По мосту. Ребенку полезны морские купания.
— Почему к врагам? Они в войне нашими союзниками были. Тысяч сто пятьдесят хотя бы.
— Ребенку вообще полезен свежий воздух. Что ж такое, девчонка совсем малахольная! Сейчас на кухне мне на живот жаловалась. Для чего мы с дедом корячились, каждый день за тридевять земель в Тимирязевский парк с коляской мотались?
— А где были эти союзники, когда мои дед с бабкой добровольцами в ополчении полегли? Мы уйдем, никто уже про войну и не вспомнит. Насчет суммы не обещаю, надо подумать.
— Вас, Александра Владимировна, никто помогать не просил.
Животные основные силы тратят на защиту от физической агрессии, люди — от психологической. Мы обороняемся только в моменты опасности, они — все время: дома, на работе, дети от родителей, родители от детей. В нашем мире вертикальная пищевая цепочка, в их — горизонтальная: грызут друг друга с превеликим удовольствием. Хотя у некоторых, инстаграм свидетель, случаются психологические срывы, крышу сносит. Цок, цок, цок, коня он повернул направо, асам налево поскакал. Мои до дурдома пока не доскакали, но тоже, по-моему, больные на все головы. Надо было раньше догадаться.
— Смотлите, сто я уже постлоила! — врывается в многоголосье журавлиный клекот.
Все как но команде смотрят в сторону елки. На ковре высятся очертания будущего замка, остальное валяется рядом.
— Как много! Ну отдохни, строительство дело нешуточное. Иди с нами посиди, — предлагает баба.