— А вот и Бартоломей Первый! — воскликнул Леопольд.
Находясь на движущемся тротуаре, они проехали мимо робота — точной копии Бартоломея Второго, которого видели у отшельника в пустыне. Робот, видимо, жил очень насыщенной жизнью: он то наносил несколько мазков на мольберте, то начинал танцевать подобие джиги.
— Он живой? — спросила Белла.
— Вот еще! — возмутился Леопольд. — В нем просто меняются программы поведения, которые создают иллюзию свободы и осознания.
— Белорусские художники! Здесь всё — иллюзия, — воскликнул Бешеный Гарри, который явно недолюбливал этот город, — вот доберемся до генератора и покончим с нею.
— Гарри, тебе нельзя так волноваться, — заботливо заметила Лаура.
— Я и не волнуюсь. Я просто говорю: делая то, что тебе хочется, — ты не свободен. Это иллюзия.
— Конечно, — продолжил Леопольд. — Свобода воли — в осознании выбора, который является неопределенным и запрограммированным. Свобода воли проявляется только в сомнении, и чем мучительней выбор, тем в большей мере он осознается и тем больше свободы. Парадокс же в том, что свободой считают запрограммированное поведение, потому что сам запрограммированный субъект этого не замечает.
— Здесь все так, — продолжал возмущаться Гарри, — свободой считается полная зависимость от органической программы и врожденных склонностей, а разнообразием — полное ее отсутствие.
— А по-моему, они все тут — вставила слово Белла, которой хотелось немного подразнить Гарри.
— Все лишь пустая форма, — тут же откликнулся он. — Разнообразием считается видимость, но отклонение от ценностей недопустимо. Только ценности «бабскость плюс» считаются единственно верными и общечеловеческими, а любое упоминание о возможности других ценностей порождает негодование и обвинение в высокомерии. Но только ценностями и могут по-настоящему отличаться люди. Вот я и говорю, все их разнообразие — тоже иллюзия.
— Я бы даже развил эту мысль, — продолжил Леопольд, который любил подобные разговоры. — Мерой значимости являются эмоции. Поэтому настоящее разнообразие есть только там, где у людей есть разные ценности, и каждый считает свои более верными, осуждая другие. Разнообразие — в количестве границ. Они порождают сомнения и проблемы выбора.
— Чего ж хорошего, если все ругаются? — возразила Белла.
— Многополярность хоть и создают люди, не ведающие сомнений, но у остальных появляются поводы для сомнений и многочисленные ситуации выбора, — продолжил философствовать Леопольд. — По-настоящему же опасна ситуация, когда в обществе царит единство ценностей, даже замаскированное под разнообразие внешних признаков. Энтропия такого общества очень низка, и оно может рассыпаться почти мгновенно.