«Развратные юноши, упившись вином, послушались врачей и чародеев; они поспешно направились к Фекле, распаленные похотью и полные скверных мыслей и злого намеренья.
Увидя их, Фекла спросила:
«Чада! что вам нужно?» Они стали говорить ей в ответ срамные слова. Услышав сие и уразумевши их злое намеренье, святая Фекла убежала от них. Они погнались за Феклой и преследовали ее, как волки овцу. Когда они уже настигали ее, она помолилась Богу, чтобы Он избавил ее от рук беззаконников. Тотчас бывшая на том месте каменная гора Божиим повелением расступилась, приняла святую в свои недра и защитила девство ея. Сия гора сделалась гробом честного тела ея: там она предала душу свою в руки Божии. Всех лет жизни ея было девяносто».
Глаза все же устали. Пахомий Филатович пошевелил кустистыми бровями, отчеркнул ногтем слово «девяносто» и вернул книгу на место. Прочитанному не удивился. И зигзагам мысли руководства давно уже не удивляется. Желает начальство, чтобы народу такое вот втолковывали, да еще и в переводе на украинский язык — бог в помощь! Тем паче, что это, если он не ошибается, уже третья волна заигрывания с православием: Сталин (а какой был зверь!) сделал недобитым попам поблажки в конце войны, Хрущев — в начале «оттепели», и вот нынешние уже открыто пытаются возродить на Украине государственную религию. Юным ассистентом читал Пахомий Филатович студентам «Научный атеизм» и «Марксистско-ленинскую этику», теперь — «Религиоведение» и эту вот бодягу — спецкурс по агиологии. Но если прежде можно было (а негласно, чтоб от греха подальше, даже и рекомендовалось) дискредитировать святых, их жития не читавши, то теперь вот пришлось… И не по душе ему, что раньше хоть атеистическую доктрину мог излагать с полным внутренним убеждением, а теперь приходится талдычить одно вранье.
И в самом-то деле, какие такие нравственные постулаты руководят сейчас им, почтенным профессором, или тем развратным юношей, что вон опять мелькнул у подъезда? Похоть, скверные мысли да злое намеренье придержать молоденькую самочку только и исключительно для себя. А на каких основаниях, собственно? Чего там наобещала Нинон толстому юноше, неизвестно, но перед ним самим Нинон виновата только в одном. В одном только нарушении заключенной между ними конвенции, да и оно не доказано пока: провинилась, если пилится сейчас с этим мужиком в открытую, рискуя заразить Пахомия Филатовича какой-нибудь новомодной гнусностью. (Случилось ему лечиться у частника-венеролога, и теперь пуще смерти боялся повторения этих пыток.) Конвенция тоже мне… Спьяну откровенничал с нею, вроде как бы в шутку очерчивая условия их… союза, что ли. Временного брачного контракта? Как у незабвенного Аркадия Райкина: «Вы мне телевизор, я вам пылесос». И Нинон охотно, хихикая, поддержала игру. А какие к ней могут быть теперь санкции? Согнать с квартиры? Но Нинон и так берет академотпуск — следовательно, скорее всего, сама съедет. Конечно, пустив ее бесплатно в гостинку сына, он теряет минимум полтораста баксов ежемесячно. Да вот только кто кому останется должен в конечном счете, это ведь тоже вопрос. В его-то годы! Что значат полтораста баксов в сравнении с тем, что огребли бы с него за месяц профессионалки? И вообще его вариант не худший.