«Где ты здесь увидел Тосю?» — чуть не спросила Антонина, да прикусила язычок. Она была очень недовольна тем, что потеряла над собой контроль: этот половой гигант, эта машина любви оказалась хуже гипноза. Хорошо, хоть таблетки она глотает регулярно. Вспомнила ни с того ни с сего, что принимает их из-за Филатыча, представила — совсем уж некстати — перекошенную его морду в тот самый опасный для нее момент, и ее чуть не вывернуло на постель.
— Хочешь, чтобы я тебя к твоей старушке приревновала? Покажи лучше, где у вас ванная.
Ванна поразила Тоньку не кубатурой (к чему она, удивительно как любопытная относительно старых столичных квартир, была готова), а отдельными кранами для горячей и холодной воды, изобретательно соединенными обрезком резинового шланга с дырою посередине. Под шлангом рдели пятна ржавчины, душа не оказалось вообще. Вернувшись в комнату, Тонька снова размотала с себя одеяло и снова (а пора бы и честь знать, девушка!) залезла в койку. Нс успев устроиться поуютнее, в ужасе подпрыгнула — и не сразу поняла, что кошмарное шипение, клекот и звон издают огромные напольные часы у противоположной стены. Запуталась, считая удары, в снова нахлынувшей сладкой лени заставила себя поднести к глазам часики. Ого! «Жучок» Филатыча (в третий раз вспомнился, урод!) укрыт во дворе этого дома, до стоянки ей отсюда минут пятнадцать, но вот на свой массив придется добираться уже на такси — Тоньке захотелось огорчиться, да не удалось. Потом заставила себя хоть подумать о деле. Слушая вполуха, как хозяин плещется в ванной, прикидывала, что ласковый, как выясняется, «Котик» не собирается оставаться здесь надолго и что денег у него немного: иначе поменял бы сантехнику — не для себя, так для обожаемой старушки. Вообще же между ним и комнатой не было ничего общего, не было и следов даже того призрачного освоения и овладения помещением для жизни, которое устраивает оптимист-командировочный в убогом гостиничном номере на четверых. А бронзовая настольная лампа с зеленым абажуром была здесь вообще чужая, она давно потеряла своего хозяина и не скоро, наверное, найдет…
— Ты не проголодалась? — властитель ее дум стоял над нею. — В этом доме принято подкармливать дам в перерывах.
— В перерывах? — отсекая до поры до времени всех этих «дам», радостно протянула Тонечка-вамп. — Насчет угощений между перерывами я, признаться, привередлива.
— Привередливая ты наша, ненасытная, ненасытная ты ненасытулечка, — бормотал он всякую кошачью чепуху себе под нос, по-хозяйски и как-то необыкновенно уютно, как давно свой и домашний котик, прилаживаясь к ней под бочок. Кожа его, после купания влажная, вовсе не была холодной и противной, прикасалась к ней так приятно. — Тосечка-мосечка, Тонечка-Ниночка, Ниноночка ты наша Ланклоночка…