— А ты горяч, как утюг, Кот-Воркот, — бормотала в ответ Тонька, которой сейчас хотелось подарить этому бандиту (бог знает каким способом) все свои мечты о радостях лета, накопленные длинной прошедшей зимой. — Не говоря уж о крайне неприличном поведении…
На этот раз она так разомлела, что «Коту» пришлось нести ее в ванную на руках. Там они влезли вдвоем в чугунную лохань, где, смеясь до колик, полоскались по очереди под толстой струей. Когда надоело, поистине безупречный жезлоносец Антиной (а может быть, и Антоний) предложил своей на все безумства сегодня наперед согласной Клеопатрочке-Антониночке сэкономить время на очередное путешествие в койку. «Видали ли что-нибудь подобное эти облупленные, в остатках немаркой зеленой краски стены?» — подумала она почему-то с гордостью и тут же невольно вскрикнула:
— Это как же так — уже час?
— Проклятые часы бьют каждую четверть часа, — прохрипел он, и лицо его, искаженное, как и у… — в четвертый раз вспомнился, чтоб ему ни дна, ни покрышки! — не показалось, однако, Антонине противным. — А ты и не заметила? Черт… Телефон!
Не желая расставаться, они веселым четвероногим Бриареем выкатились в коридор (вот бы позабавилась обожаемая старушка, выйди она в тот момент по своим старушечьим надобностям!), одной рукой прихватили с собою телефон и, поскольку длинный шнур позволял, установили его на койке.
Хозяин снял трубку, но гостья, телесно по-прежнему соединенная с ним в одно целое, слышала и сказанное его собеседником — в переводе, сделанном великолепной кожей, костями и мышцами слушателя. На первой же минуте разговора Антонина, внешне продолжавшая забаву, позабыла о милых глупостях. Ее фиеста уже закончилась.
Звонил Мика — при том, что этот номер был дан ему на крайний случай.
— Узнал тебя. Давай коротко, я не один. Расслабон у меня.
— То-то слышны странно-милые звуки…
— Ты сколько на грудь принял, а? — покосился Роман на подругу, которая сейчас, когда он отвлекся, сосредоточенно работала за двоих, а встретившись с ее русалочьими глазами, скорчил виноватую гримасу. — Если есть дело, говори. Мы тут собрались наконец червячка заморить.
— Всегда ценил твой армейский юмор, командир, — проскрипел Мика и вдруг зарыдал. — Я сдал тебя, командир, тебя и ребят… Ментам все известно.
— Ладно, поплачь пару минуток. — Роман зажал микрофон рукой. Пролетели минутки, и он, задыхаясь и сверля помутневшими глазами красивую спинку Тоськи, несколько поспешно отступающей в ванную, отнял ладонь. — Давай, докладывай.
Во время рассказа Роман, прижав трубку плечом, с яростной быстротой одевался. Потом, быстро собирая чемоданчик, проговорил: