На следующий день Кан Инхо еще только собирался на работу, когда его поставили в известность, что он уволен, а если точнее, с ним расторгнут договор на замещение должности преподавателя на временный срок. В качестве причин назвали дискредитацию доброго имени школы-интерната как юридического образования и нарушение дисциплинарных норм. Вместе с ним были уволены еще четверо преподавателей, принявших сторону ребят; остальных, выражавших молчаливое одобрение, наказали сокращением оклада. С того дня ворота интерната «Чаэ» наглухо закрыли, и ежедневно по утрам, ко времени прибытия директора и зама, родители устраивали акции протеста. На въезде поставили частных полицейских. Уволенные преподаватели каждый день стояли перед воротами. А воспитанники толпились возле окон, глядя на своих учителей издалека.
Несколько дней спустя в обеденном меню интерната «Чаэ» предполагался суп из морской капусты и яичный рулет. Однако когда ассистент по кухне пошел в продовольственный блок, то обнаружил, что купленные утром яйца — все десять коробок — бесследно пропали. В тот момент, когда он докладывал об этом главному повару, в коридоре на первом этаже, где располагался кабинет директора, послышался громкий топот ног. На перемене после второго урока около тридцати человек ворвались в кабинет директора, пинками открыв дверь. Там как раз сидела и Юн Чаэ.
— Вы что творите? — завопила она.
— Мы не потерпим в качестве директора гнусного подонка.
Верните наших учителей, что стоят за воротами школы!
— Директор и зам пусть приносят извинения за то, что возвели на нас напраслину, обозвав лгунами.
Ли Гансок, окинув их ледяным взглядом, поднял трубку интерфона и нажал на кнопку вызова охраны.
— Эй, это я! Вы там что, уснули? В мой кабинет ворвались эти сукины дети. Вызывайте учителей либо полицию от ворот! Какого черта я должен возиться с этой мелюзгой? Совсем в мое отсутствие распоясались!
Тогда один ученик с грохотом придвинул диван к двери, устроив баррикаду. Если до сих пор директор еще чувствовал себя королем положения, то тут его лицо побелело от страха.
— Чаэ! По… послушай! Скажи им, чтоб по-быстрому убирались отсюда.
Его голос звучал испуганно. Юн Чаэ перевела ученикам слова директора. Дети же не двинулись с места, исподлобья сверля глазами директора. К этому времени, видно, успели прибежать учителя и полицейские — в дверь затарабанили. Дети шаг за шагом приближались к директору и Юн Чаэ. Их глаза сверкали ненавистью и гневом.
— На этом столе измывались над маленькой Юри? — спросил один из них у Юн Чаэ.