Весной 1944 года Красная армия освободила мою родную Сенную, Балту. После моего ухода в армию моя жена Евдокия, тоже агроном, переехала к моим родным в Сенную. Там родилась наша дочь Галочка[64]. Там они все вместе пережили оккупацию. И теперь они были свободны. Вскоре наладилась переписка с родными.
Из письма дочке Гале (1947 год):
«Три года без весточки с родной [стороны]… Но «Ура-а-а!!!» – закричал я, когда… получил родную весточку о [том, что вы живы!]».
Из надписей на фотокарточках, отправленных домой: «Моим родным в дни, когда много думал о Вас, даже во снах видел Ваши письма. Целую, Коня. 25.5.44 г.».
«Моей дорогой мамаше в день 28-летия со дня моего рождения. 29[-ю] годовщину отмечал в учёбе на Урале. А 30-ю годовщину собираюсь отмечать дома у Вас. Будьте счастливы и дожидайтесь меня с Победой. Целую Вас, Ваш сын Коня. 23.7.44 г.».
Из Чебаркуля я вернулся на фронт, всё ближе приближавшийся к Берлину. И с апреля 1944 года я вновь числился в Действующей армии. Начало «второго этапа» моего боевого пути состоялось под Ковелем (станция Голутвин) в Штабе артиллерии 69-й армии 1-го Белорусского фронта, которым сперва командовал К.К. Рокоссовский, а затем (начиная с дислокации на восточном берегу реки Вислы) – Г.К. Жуков. Меня, как и других, зачислили в запасной полк офицерского состава, но использовали в Штабе артиллерии 69-й армии до конца Великой Отечественной войны.
Глава 5
Служба в штабе артиллерии 69-й армии
«Миша, меня нарисовали!»
– Кто нарисовал? – спросила седая голова, свесившаяся со второй полки набитого людьми купе пассажирского вагона поезда, следовавшего из Москвы в Киев в один из дней конца марта 1944 года.
– А вот – молодой человек из военных.
– Да, сходство полное. Придётся отблагодарить, – слезая с полки, сказала «седая голова».
И началось знакомство. Нас было восемь военных – офицеров из группы в двадцать человек, окончивших переподготовку в 30-м полку офицерского состава в городе Чебаркуль и получивших направление в Действующую армию, на 1-й Белорусский фронт. Остальные двенадцать человек из Москвы уехали по домам, в освобождённые от немецко-фашистских захватчиков города и сёла на Украине, в Белоруссии и ряде областей центральных районов РСФСР.
«Старший, назначай место и срок сбора», – обращались ко мне те, кто уезжал безо всякого разрешения от кого бы то ни было. Просто «дезертировали» на несколько дней домой, чтобы повидаться с родными и близкими на родине, откуда призывались в армию. Ведь все – из ленинградской блокады, «Малой земли», как называли Ленинградский фронт с октября 1941 года, когда кольцо блокады закрылось.