Но ведь кто-то увидит луч света —
Луч ударит по сердцу. Как нож.
Как жить дальше с немыслимой раной?
Как подняться, как действовать вновь?
Стало то, что привычно – вдруг странным,
Утекая в песок словно кровь.
Вы по миру на ощупь идете.
Вам приснилось что вы – наяву.
То, что жизнью вы гордо зовете,
Я совсем по-другому зову.
Эта истина слишком простая
Чтоб ее, не пугаясь, понять.
…Я как лед на руках ваших таю.
Не держите – прошу вас! – меня.
Я взлечу, уносимый надеждой
И помчусь на рассвет через мглу.
И останется тесной одеждой
Мое тело лежать на полу.
6 мая 2002
Кто-то изнутри
Это вновь произошло, взмыли с веток птицы.
Сердце с ними норовит – бьется, что есть сил.
Заворочался во мне тот, кому не спится,
И пока он там не спит – белый свет не мил.
Он и мне спать не дает – мучает, изводит,
Заставляет меня лезть в этот переплет.
По ночной квартире он вслед за мною бродит.
Мне совсем невмоготу – я ищу блокнот.
Лишь одно лекарство есть успокоить душу
(Вы не трогайте меня, я сейчас больной).
Если я не подчинюсь – он меня задушит,
Этот кто-то изнутри, экзекутор мой.
Я терзаю свой блокнот и перо кусаю.
Ночь мелеет, дождь шуршит, сладкий чай остыл.
Словно жилы на кулак строчки я мотаю —
Я тяну их из себя из последних сил.
Ядом капаю на лист будто змей – из пасти.
Или это только кровь черная моя?
У чернильницы есть дно – к горю или к счастью?
И бумага стерпит все. Хватит ли меня?
Задремал мучитель мой. Только мне не спится.
Закурил бы – вот беда, не курю ведь я.
И, забытый до поры, словно крылья птица,
Расправляет мой блокнот мятые края.
Для кого я написал эту рифмо-повесть?
Может быть, ее прочтет только тишина.
Что-то есть внутри меня. Видно, это Совесть.
Мне теперь не по себе, если спит она.
16 мая 2002
Разбавленное солнце
Прорвались весны отголоски
Сквозь бельма немытых окон.
Две влажных соленых полоски
Терзали лица полигон.
Мне солнце – не ярче лучины,
Земля – как дыра, а не шар.
Болит за решеткой грудины
Прижатая сердцем душа.
Я крылья сложил в миг экстрима —
Их склеила липкая ложь.
Упал я в глазах у любимой
На правды отточенный нож.
Борясь за любовь и за дружбу,
Я душу в боях расплескал.
И сил нет собрать эту лужу.
И смотрит оттуда тоска.
Я лужу души попытался
В граненый стакан собирать.
Но понял, как только проспался:
Мне заново всё начинать.
Я множил пустые попытки,
Но ясно мне стало как снег:
Нет истины в горьком напитке,
Есть истина в личной вине.
Мне выходом стало забвенье,
Блеснули зрачки из-под мглы.
И остановилось мгновенье
На скошенном зубе иглы.
Запутались нервы как стропы,
Звенели, рвались тетивой.
Я вены иллюзией штопал —
Сочащейся черной иглой.