. На могильной плите высечены лаконичные слова, отразившие всю суть её жизни:
«Основательница Национальной академии танца. Посвятила хореографическому искусству с решительностью и самоотверженностью всю себя без остатка».
* * *
Что же можно сказать о наследии Евгении Борисенко сейчас, в начале XXI века? К счастью, интерес к её имени в последнее время возрождается. Созданная ею Национальная академия танца в Риме основала свою собственную премию «Я Русская», которой награждаются лица, внёсшие вклад в развитие хореографии или активно помогавшие студентам, входящим в профессиональный мир балета. Таким образом, награда органично охватывает те две области, в которых нашей героине удалось оставить свой след в истории: она прославилась и как танцовщица, развивавшая хореографию, и как прекрасный педагог.
В 2005 г. при Академии был создан театр, носящий имя её основательницы, – Teatro Ruskaja. Зрительный зал театра совсем небольшой, но это компенсируется его оригинальностью: над головами зрителей смыкаются каменные арочные своды древних терм, сохранившиеся со времён римского императора Диоклетиана. В камерной обстановке создаётся ощущение, что актёры не просто лицедействуют на сцене, а ведут диалог непосредственно со зрителем.
И всё же настоящее открытие жизни этой замечательной танцовщицы для большинства россиян ещё только предстоит. Да и в Италии, несмотря на известность её Академии, об этой уникальной женщине пока что не написано ни одной полноценной книги. Её интересная судьба всё ещё ждёт своего биографа, который бы тщательно изучил все имеющиеся архивы и события, связанные с её именем.
Все известные нам факты о деятельности Я Русской отражают внешнюю сторону её жизни, показывают только то, что могли наблюдать окружающие. Однако её внутренние переживания, мотивы и личная жизнь всё ещё остаются окутанными завесой тайны. На что была похожа жизнь Евгении за пределами сцены и вне стен её многочисленных школ?
А быть может, почти никакой частной жизни и не было? Ведь очень многие увлечённые своей профессией люди живут исключительно ею. Как в старости писала балерина Галина Уланова[65]: «Раньше в Петербурге ходили конки. На лошадей одевали шоры, чтобы ничто их не отвлекало. Вот в таких „шорах“ я и проходила почти всю свою жизнь. Чтобы ничто не мешало работать, думать о своей профессии».
Пока что мы не можем дать точный ответ, занимало ли в жизни Я Русской – на редкость красивой женщины с глубоким умом – что-либо такое же важное место, как танец. Впрочем, таинственность ей к лицу: она заставляет вновь возвращаться к образу уникальной танцовщицы, сумевшей не только найти своё призвание, но и стать настоящей звездой в чужой для себя стране. Она вошла в историю не только гениальным хореографом, но и новатором танца, разработавшим абсолютно новое понимание этого вида искусства.