Далее он сумел пролоббировать закон (проект которого составил лично на испанском языке), максимально защищавший права и интересы переселенцев. Всем им предоставлялись гражданские права почти в полном объёме, за исключением одного – права голосовать. Отдельным пунктом оговаривалось право беспрепятственно исповедовать православие, а продажа алкогольной продукции ближе определённого расстояния от поселений строго запрещалась. Кроме того, Беляев предложил правительству систему группового паспорта, чтобы упростить пересечение границ организованным группам переселенцев. Это предложение должно было упростить процедуру переезда и уменьшить бюрократические проволочки. По его же просьбе переезд на пароходе от столицы Аргентины Буэнос-Айреса до Асунсьона объявлялся бесплатным. И это был не только красивый жест, но и реальная помощь, поскольку большинство выходцев из России сложно было отнести к категории зажиточных. Рупором для будущих переселенцев стала, разумеется, газета «Парагвай». О стоимости переезда из Европы в Южную Америку, о порядке оплаты и прочих нюансах подробно сообщалось на её страницах.
* * *
Только с апреля по сентябрь 1934 г. из Марселя в Асунсьон было направлено 6 групп по 80–100 человек. К концу войны с Боливией изначально весьма малочисленная русская община увеличилась приблизительно на 2000 человек. Постепенно начали появляться поселения с колоритными названиями: Станица генерала Беляева, Новая Волынь, Эсперанса. В какой-то момент казалось, что план старого генерала воплотится в жизнь и что совсем скоро на месте колоний возникнут уникальные островки чистой русской культуры, где дети будут воспитываться в исконно русском духе.
По замыслу Беляева, эти анклавы должны были не только спасти эмигрантов от нужды и невзгод, но и сохранить их (или их потомков) для будущей России. Он свято верил в то, что рано или поздно советская власть падёт и вот тогда-то придёт время для колонистов, сохранивших в себе все идеалы дореволюционной России. Внуки или даже правнуки беженцев смогут вернуться на Родину и своим трудом восстановить её первозданный облик.
Нужно признать, что в своём предчувствии падения советской власти Беляев был далеко не одинок. По воспоминаниям потомков, многие эмигранты даже в 1950-е годы продолжали (почти в буквальном смысле!) «сидеть на чемоданах» и ждали малейшего признака того, что им можно вернуться домой, не беспокоясь за свою безопасность.
Поначалу всё шло в соответствии с планом. Люди сравнительно небольшими партиями прибывали в Парагвай и зачастую лично Беляевым сопровождались до территорий, выделенных правительством для их расселения. Потихоньку количество эмигрантов росло, и русская речь перестала быть диковинкой не только на улицах Асунсьона, но и в самых отдалённых уголках Парагвая.