– У тебя есть я. – Он поцеловал ее в мочку уха. Джеррика сжала пальцы у него в кармане.
– За тебя я спокойна. Ты можешь сам о себе позаботиться.
– Жаль, что я не могу сказать того же о тебе.
– Я тоже могу сама о себе позаботиться. Тебе это известно.
– В обычных условиях, возможно… Только сейчас все по-другому. Твои враги не относятся к правительству, а если и относятся, играют они не по правилам.
Она хмыкнула:
– Когда правительство играло по правилам?
– Признаю, ты имеешь право так говорить. – Он положил ладонь ей на затылок. – Как по-твоему, когда ты напишешь программу, которая сумеет расшифровать данные?
– Я, конечно, суперхакер, но не настолько гениальна. На это понадобится некоторое время. А пока… может, попробуем выманить этих двойных агентов из нор?
Поезд замедлил ход; по инерции их швырнуло друг к другу. Грей положил руки ей на талию.
– Ты собираешься использовать саму себя как наживку?
– Именно поэтому мы поедем в Вашингтон и навестим твоих высокопоставленных родителей, ведь так? Барбекю по случаю Дня памяти павших, знакомство с важными сановниками с Капитолийского холма. А нам известно: тот, кто стоит за заговором, – важный сановник. Иначе и быть не может.
– Ты права. – Он поддержал ее, выводя из вагона. – Я займусь этим планом.
Они проникли к ней в дом через переулок, и Грей провел кулаком по меловым следам, оставшимся после послания Сидара.
– Интересно, куда он ушел?
– А мне интересно, почему он ушел. Скорее всего, он чего-то боится.
– «Это Олаф».
– Бессмысленно как-то. – Джеррика плотно сжала губы и зашагала по лестнице впереди Грея.
Есть еще одна причина, почему Олаф ни за что ее не выдаст, но она не может раскрыть ее Грею… пока не может. Если они будут снова вместе, ей, конечно, придется все ему рассказать. Но захочет ли она? При его-то родственниках.
Входя в квартиру, Джеррика затаила дыхание. Потом она увидела, что Амит спит на диване; плед, которым он укрылся, равномерно поднимался и опускался. Она посмотрела на Грея и приложила палец к губам:
– Ш-ш-ш! Он спит.
Грей поднял флакон с лекарствами и встряхнул его.
– Похоже, принял обезболивающее.
– Можно ли его винить?
– Вовсе нет, но ему придется как-то встряхнуться. Мы не оставим его здесь одного, когда поедем в Вашингтон.
– Знаю. – Она поправила на Амите плед. – Он расстроится, когда мы расскажем ему о сыне Кьеры и о том, что с ним сделали.
Скрестив руки, Грей прислонился к столешнице на кухне.
– Может, зайдешь на тот форум, где вы общаетесь с Сидаром?
– Зайду. Ужасная ночь! Представь, что чувствовал Рассел – его отравили, ему было плохо, а его мать все равно убили.