Немного пришел в себя.
Обнаружил, что:
— пиво пока при мне, но это ненадолго;
— одежды на мне больше нет, а есть тряпочки, распадающиеся, к тому же, на отдельные волокна;
— я весь покрыт липкой гадостью, которая воняла так, что мне захотелось оторвать себе нос и выкинуть его в окно;
— эта пилюля действительно богата Ци. Янь-ци. Слишком много чертовой Янь-ци!!!
От такого ее количества чугунную крепость приобретет и мужественность столетнего старца, что уж тут говорить о таком лихом практике, как этот Дао Ли!
И, спустя несколько мгновений, этот старый Дао уже мчался по безлюдной темной улице, замотанный в простыню; словно бесстрашный воин в белом плаще, с двумя копьями наперевес он летел сквозь тьму туда, где можно стравить это ужасное давление в баках, и в ушах его гремел зловещий хохот его мертвого учителя, похабно шутившего про «кулачное искусство».
Я очень плохо знал Цзегу, но подозревал, что нужные мне заведения расположены, либо недалеко от рынка, либо недалеко от пристани. У рынка — для тех, кто побогаче, у пристани, соответственно, для тех, кому очень надо, но денег мало. Деньги у меня были, и, размахивая метлой, кошельком и всем остальным, я отправился сначала к рынку, ибо в заведения подороже можно было бы заодно и помыться.
А может быть, и одежда у них найдется?
Необходимое мне заведение располагалось в красивом доме, обозначенном для всех желающих горящими фонариками, подвешенными к стенам и крыше. Правда, у нас в Синнане фонарики вешались красные, а тут, почему-то, синие. Но, может, это такая особенность Цзегу? Местная изюминка, так сказать? И я, подобно разъяренному быку ворвался внутрь, открыв дверь не в ту сторону, отчего одна створка отвалилась, а вторая повисла на одной петле, и очутился в большом, ярко освещенном зале, заполненном целой толпой народа. Народ внимательно наблюдал за небольшим помостом, на котором изящный танец исполняла прекрасная девушка. Длинные волосы, большие, умело подведенные глаза, тонкие черты лица — ее, безусловно, можно было бы назвать красавицей. Худоватая, правда, но она еще юна, и, должно быть, этот недостаток скоро исправится сам. Народ мало-помалу отвлекался от завораживающего танца, и оборачивался на меня, и во взглядах, обращенных на этого старого Дао, я видел интерес и одобрение.
Девушка на помосте прекратила свой танец, и, покачивая бедрами, сошла с помоста.
— У нас новый гость? — своим бархатным голосом спросила она, направляясь ко мне, и толпа послушно расступалась перед ней.
— Ээээ… Да! Мне бы надо!
— Тут всем надо, — засмеялась девушка.