Через какое-то время копы станут прочесывать лес, выискивая его следы. Они притащат с собой яркие тактические фонари, высвечивая каждый уголок. Но им не тягаться с Шекетом. Его преображение продолжается, обостряя ночное зрение и обоняние, оттачивая интуитивное понимание дикой природы, недоступное никому из людей. Он легко пробежит там, где копы будут спотыкаться; в отличие от них он не станет топтаться на месте. Он быстро оторвется от них, запутает следы, и стражи порядка вернутся обратно с пустыми руками.
Среди деревьев он по виду и запаху быстро находит тропы, которые поколения оленей пробивали через подлесок. Его ведет запах шерстинок, мускуса, запах мочи и фекалий. Тропа, по которой он бежит, петляет среди сосен, кедров, елей и конских каштанов. Вскоре Шекет оказывается на каменистой полянке. Камни здесь совсем гладкие. Природные стихии шлифовали их не одну тысячу лет. За полянкой тропа продолжается и через какое-то время спускается к ручью. Прохладный ночной воздух пахнет осокой, мхами и диким луком.
Путь, который прежде измотал бы Шекета, ничуть не сказывается на его состоянии. Его мышцы легко растягиваются, суставы легко сгибаются. Он мчится по лесу с легкостью и проворством, о котором даже в юности мог только мечтать. Он никого не боится, ему не страшны ни медведь, ни горный лев. Его шаги вызывают страх у обитателей леса. Мелкое зверье замирает, сознавая, что может оказаться его добычей.
Внизу ветер не так неистовствует, как на высоте. С верхних ветвей вниз летят хвойные иглы, шишки, птичьи гнезда – первобытный эквивалент конфетти в честь его преображения.
Казалось бы, ощущение господства, законной власти над всем, что его окружает, должно было притушить злость, пылавшую в нем весь вчерашний день и перешедшую в новый. Но вместо этого чем дальше уходит он от унижения, испытанного в доме Букменов, чем плотнее обступают его могучие сосны и кедры, тем сильнее ночная тьма проникает в его кровь. Злость снова переходит в гнев, а гнев – в ярость. Ему некуда спешить. Он больше не боится погони. Надобность убегать отпала. Он крадется по ночному лесу в надежде повторить испытанное ощущение. Он никогда не переживал ничего более захватывающего. Он принюхивается, извлекая из воздуха кучу сведений; он облизывает темноту, вспоминая тот особый вкус, который заставляет его скрежетать зубами и жалеть, что они недостаточно острые.
Белла на Проводе
Собаки, входившие в Мистериум, спали меньше обычных собак. Они спали даже меньше обычных людей.
Белла просыпалась на несколько часов раньше членов семьи Монтелл.