– Дориан, – замогильным басом произнес Шекет.
«Дом с привидениями» находился у Дориана за спиной. Нужно взять вправо, выскользнуть из-под досягаемости Шекета и бежать к выходу из зала. Едва ли Шекет – точнее, существо, бывшее когда-то Шекетом, – сможет быстро бегать. Только не в таком состоянии. Дориан выпутается, как всегда выпутывался из негативных последствий своих действий. Убежит, запрется в одной из потайных комнат и вызовет подмогу. Нужно лишь сделать обманное движение, будто он поворачивает налево, а самому метнуться вправо и бежать.
Но Дориан не мог пошевелиться. Его мышцы были парализованы. Его тело окаменело.
– Дориан, я преображаюсь. Видишь, как я преображаюсь?
Дориана Перселла парализовал не только ужас перед этим существом, но и нечто другое. Где-то на задворках разума маячила перспектива чего-то более страшного, чему он не мог подобрать названия. А может, не решался назвать, боясь, что название превратит перспективу в реальность.
– Я становлюсь королем хищников, – сказал Шекет.
Он улыбнулся и облизал зубы. Язык у него был таким же белым, как губы, а зубы чем-то перепачканы. Между зубами серели застрявшие комки. Выдыхаемый воздух нес затхлость и зловоние. В мозгу Дориана вибрировала мысль, которую он пытался и никак не мог подавить. Вдруг ему не суждено значительно раздвинуть привычные границы человеческой жизни и прожить сотни лет? Вдруг он не станет первым трансгуманистом с необычайно развитым интеллектом и необыкновенными способностями? Что, если он умрет, как до него умирали миллиарды? Сжившись с убеждением, что мир не сможет его исторгнуть, он сейчас был парализован сознанием своей смертности.
Когда Шекет схватил его за руки, Дориан наконец-то стряхнул с себя оцепенение. Он отбивался, но чувствовал, что это умирающее существо отнюдь не так слабо, как он думал. Наоборот, оно обладало нечеловеческой силой. Гной, сочившийся из ран на руках Ли Шекета, был отвратительным, потенциально заразным и настолько липким, что пропитал рубашку Дориана, приклеив ткань к коже. Он почувствовал, как что-то впилось ему в бицепсы. Чем яростнее он вырывался, тем крепче становилась хватка Шекета. Дориан предпринял еще одну, самую отчаянную попытку высвободиться и почувствовал, как внутри рвутся мышечные волокна. Его крик боли и ужаса вызвал очередную улыбку Шекета, произнесшего:
– Я преобразился.
Бывший генеральный директор «Рефайна» лизнул белым языком воздух зала, а затем вонзил зубы в мягкие губы кричащего Дориана, кусая их снова и снова.
125
Родченко отвели наверх и заперли в стенном шкафу гостевой комнаты.