Я молчала. У меня было множество сомнений на этот счёт, по правде. Неужели у женщин действительно не может быть друзей? Неужели дружба — это очередная мужская привилегия?
Но даже не это волновало меня больше всего в идее свадьбы с Эрином. Потому я попыталась возразить снова.
— Но он — мой кузен!
— Троюродный! — фыркнула матушка. — Так что дурацкие драконьи законы соблюдены хотя бы формально! И вообще, не ты ли утверждала, что тебе нравится Эрин?
Я растерянно заморгала, не зная, что сказать. Он мне нравился, да! Но совершенно не в таком смысле. Он просто был единственным молодым человеком моего круга, с которым мне было позволено общаться. И я наслаждалась этим общением, да. Ровно до того момента, как Эрин предал нас с Бэном.
Наверное, Бэн понимал с самого начала, к чему всё идёт. Наверное, именно потому он ненавидел Эрина. А я вот была слепа, как и всегда… И теперь мне предстоит выйти замуж за этого человека? За того, кто всё рассказал моей родне?
Мама говорит, он хотел как лучше. Мама говорит, он спас меня от разочарования. Но откуда ему было знать? Может, Бэн и не бросил бы меня сразу, как только мы бы продали мои драгоценности; может, я бы поступила в Академию Магии... может, наш ребёнок родился бы. Мама считает, что он умер бы в подворотне, но…
Я прокручивала это в голове всё время. И чем дальше, тем больше в душе расползалось липкое пятно отвращения. Ко всему происходящему.
А потом была ночь с принцем, и он оказался… совсем не таким, как говорят о драконах. Совсем не таким, как можно было бы подумать. Нежным, бережным, внимательным… и я поняла: он добр.
И, возможно, я смогу попросить его о помощи.
*
Принц вернулся ближе к вечеру.
Он казался спокойным и отстранённым, и лёгкая улыбка неизменно сияла на его губах. Но во мне ещё теплилось достаточно змеиной сущности, чтобы знать: это лишь поверхность. На самом же деле в нём поровну переплелись решительность и печаль. От этого я сжала руки в кулаки за спиной, ощущая, как расползается в душе пустота. Что он скажет мне? Прогонит? Он похож сейчас на судью, собирающегося зачитать неприятный, но справедливый приговор…
— Миледи, — начал он, и у меня всё замерло внутри, — я очень виноват перед вами.
Что? О чём это он?
— В оправдание своё хочу сказать, что не только обманул вас, но и обманулся сам, — продолжил он будто через силу. — Я искренне верил в то, что говорил, но сейчас… я больше не испытываю этого к вам. Я не могу дать никаких объяснений… вы вправе считать меня мерзавцем. Я, несомненно, заслужил. Но…
К чему мне объяснение? Я и сама всё прекрасно понимаю. Сравниться ли мне — с хищной змеёй?