— Да, мой Император.
— Отлично. Значит, будьте готовы: корабль отплывает завтра.
*
Конечно же, мне не хотелось ждать целые сутки.
Тем более что связаться с парой через музыкальную магию больше не получалось. Не иначе как местные боги решили, что хорошенького понемногу… или Алиссия, разозлившись на меня, каким-то образом заблокировала связь. Положа руку на сердце, понять её можно. В общем, было множество возможных объяснений, но я всё равно ловил себя на тревоге. Как там она… они? Хотелось проверить прямо сейчас.
Но я прекрасно понимал, что просто так сорваться и лететь через море тоже не могу. То есть смог бы, конечно — если бы совсем припекло. Но такие поступки следует оставить на самый крайний случай, потому что статус наследного принца накладывает ряд обязательств. Я не могу просто покинуть дворец и нестись сломя голову в другую страну.
Отец и так пошёл мне навстречу. Я должен это уважать.
Потому остаток дня я решил посвятить одному делу. Неприятному, по правде. Я бы с удовольствием делегировал эту обязанность кому угодно другому, но… Это ощущалось бы, как трусость. И было бы неправильно.
Она должна услышать это от меня.
Потому, закончив с приготовлениями, я вскоре стоял в личном кабинете Дайяны Гохорд. И рассказывал.
Она выслушала меня, опустив голову и глядя в пол. На лице её ничего не отразилось — или, было бы правильнее сказать, там было настолько много всего, что это смешалось в одну большую маску равнодушия.
Знакомое чувство. Я сам порой испытывал подобное.
— ... Так всё было, — закончил я. — Твоя мать дала показания под сильнейшим ментальным воздействием. Ложь или двусмысленности исключены.
Дайяна зажмурилась, будто не хотела видеть ничего вокруг себя.
— Как я могла им верить? — прошептала она. — Как могла быть такой слепой?
Она подняла глаза, и я увидел блестящие в них слёзы, а ещё — гнев.
— Как?! — теперь она кричала. — Как они… как я… как?!
Она вскочила. Магия расходилась вокруг неё кругами, чуть мерцая. В порыве гнева она сбросила всё со стола и вонзила светящийся магический скальпель в дерево. Он вошёл туда, как в масло. По рукоять.
Я молча смотрел. Не понимаю (и не хочу когда-то в полной мере понять) через что она прошла в тот момент. Но, как по мне, лучше ярость, чем пустая апатия. Теперь, по крайней мере, она наконец-то понимает, что случилось. И смотрит правде в лицо, а не прячется за иллюзиями.
— Как я могла верить ей? — гнев слегка схлынул, и теперь в голосе Дайяны звучали горечь и вина. — Почему я поверила?
— Потому что она была твоей матерью, — ответил я тихо. — Женщиной, которая должна была защищать тебя от всего, которая приучила тебя подчиняться и знала, как повлиять.