Он почти решился.
Заглянувший на шум гвардеец клана удивлённо изогнул бровь, застав в комнате мальчишку, ползающего по полу с тряпкой в руках. Удивление клановца было вызвано тем, насколько верным оказалось предсказание человека недавно вышедшего из помещения.
— У вас всё в порядке, юный господин? — вежливо поинтересовался он, в полной мере соблюдая инструкции от начальства и желая убедиться, насколько полным окажется предсказание рыжеволосого.
Услышав это обращение, Такеши вздрогнул так, словно его ударили. Вздрогнул и неожиданно понял, что оно ему понравилось.
— Да, всё в порядке, — ответил он, только ради того чтобы не молчать, и сел на колени, рукавом кимоно смахивая со лба капельки пота. — Простите, что побеспокоил. Нервничаю перед первым занятием. А ещё я не знаю куда идти.
— Если вы хотите успеть на занятие, вам следует поторопиться, юный господин. Наставник Котаро уже проследовал в додзё, — стражник деликатно поклонился, пряча тень улыбки, набежавшую на лицо. Рыжеволосый оказался полностью прав. — Я вызову слуг, они закончат уборку и сопроводят на занятие…
* * *
Мои учителя часто иносказательно называли Путь попыткой плыть против течения реки жизни, подразумевая необходимость постоянного движения и развития. Любая остановка или заминка не означала передышки — они безжалостно отбрасывали назад, пуская прахом усилия предыдущих дней, месяцев, лет…
Догматы Пути Воина неумолимы и не знают различий, статичны и не способны подстроиться под определённую ситуацию, однозначны и не имеют двойных толкований.
И поэтому они ошибочны.
Потому что в жизни рано или наступает момент, когда уже нельзя просто идти дальше. Момент, когда следует остановиться и поразмыслить о том, как, зачем и куда идёшь. Поразмыслить о том, что избранный Путь может оказаться… Заблуждением? Ошибкой? Тратой времени? Или тем, что человек ещё не готов принять и понять?
…Льющийся ручьями пот насквозь промочил рубаху из грубого, домотканого полотна — одежда неприятно прилипала к телу, но снимать её и подставляться лучам злого, полуденного солнца стал бы разве что неопытный в таких делах городской житель.
В очередной раз поморщившись от неприятных ощущений и поправив соломенную дзингасу, я со всем тщанием продолжил лупить кувалдой по толстому бруску из выдержанной древесины, стараясь как можно сильнее и глубже загнать его в неподатливую сухую землю.
Дерево глухо ударялось о дерево, а моё хриплое тяжёлое дыхание звучало в такт движениям молота — вдох сопровождал его стремительный взлёт, а шумный выдох следовал вместе с не менее стремительным падением, сменяясь громким и гулким стуком. Ровные ряды уже вколоченных в землю свай внушали надежду на скорое окончание работ. Но, с другой стороны, они лишь должны были смениться иными.