— Сгинь, нечистый! — возопил Давыдов и по привычке судорожно зашарил рукой под подушкой, нащупывая отделанную костью рукоятку вручённого вечером подарка. — Сдохни, нечисть!
Вбитые в подкорку рефлексы сработали опережая разум. Тяжёлый гранёный ствол кавалерийского револьвера плавно описал короткую дугу и хищно уставился на цель, палец юноши плавно дёрнул спусковой крючок, курок звучно щёлкнул, впиваясь начертанной на бойке руной в кристалл и выпуская наполняющую его энергию…
Тонкая струя жгучего пламени багряным росчерком ударила в центр неподвижно застывшей фигуры и за мгновение окутала её ревущим саваном огня с головы до пят.
— Сдохни! Сдохни! — как заведённый повторял Давыдов, полностью опустошая барабан револьвера.
Горящая фигура даже в жарких объятиях пламени поначалу оставалась недвижной, но спустя всего несколько секунд бесследно растаяла, оставив после себя выжженное пятно на деревянном полу. Вскочив с кровати, юноша убедился в исчезновении кошмара и расхохотался во весь голос: — Наконец-то я избавился от тебя, тварь! Наконец-то я смогу спокойно уснуть!
— Разве что вечным сном, Савва. Устраивает такой вариант? — лениво поинтересовался Алексей, надёжно укрытый темнотой возле входных дверей, и щёлкнул выключателем. Помещение тут же залило ярким жёлтым светом, разогнавшим тени по углам в мгновение ока.
Давыдов стоял возле окна в одних кальсонах, прикрыв глаза рукой с револьвером, и ругался:
— Какого чёрта, Соколов?! Это моя комната! Какого… ты тут делаешь?!
— Меня привёл зов, Савва. «Чёрная метка» питается твоей болью и с каждым днём расползается всё дальше и дальше, как гангрена… — пожав плечами, староста вышел в центр комнаты и указал пальцем на левую руку Давыдова. Посиневшую от кисти до локтя, слегка распухшую, с посиневшими ногтями и угольно-чёрными веточками кровеносных сосудов, — Хотя почему «как»? Рука ведь на самом деле гниёт. Тело предателя уподобляется гнилой душе. Закон природы…
— Мэйли Во Шин Во обещала, что не причинит ему вреда! Она клялась мне в этом! — зло бросил Савелий, выпрямляясь и вздёргивая подбородок. — Носитесь с этим японцем, чуть ли не молитесь на него… Тьфу!
— Он наш брат! — палец Соколова ткнулся в обнажённую грудь Давыдова. — И твой брат тоже! Ты давал клятву!
— Брат? Потому что ты так сказал? — раздражённо оттолкнув руку Соколова, юноша устало опустился на четырёхногий табурет, стоявший у окна. Черты его лица заострились, взгляд потух, щёки впали, а кожа побледнела, превращая его чуть ли не в живого мертвеца. — Ты привёл его и поставил нас перед фактом. Леонард — хороший парень, но не настолько, чтобы я принял его также хорошо, как остальных. Собутыльник, школьный товарищ, но не более! Ему ничего не угрожало, в конце концов, а я… У меня не было выбора. Карточный долг свят…