— Я помню те времена, когда Эдо был молод и не столь могуч. Иэясу-сан потратил годы на то, чтобы привязать источник Силы к крови Рода, — шепнул дедушка, незримо касаясь моих волос и взъерошивая их до состояния вороньего гнезда. — Соскучился, внучек?
— Деда… — мысленно выдохнув, ответил я, улыбаясь дуновению холодного зимнего ветра. — Ты в порядке?
— Приятно, что ты заботишься о старике, — притворно растроганно всхлипнул дух Хаттори Хандзо. — Мне нужен был отдых после столь бурной разминки. Но теперь всё даже лучше, чем было до сих пор. Долго собираешься стоять? Мне не терпится посмотреть на вашего Императора. Чую, без разочарования не обойтись, никто на моей памяти не затмил Токугава Иэясу!
Мысленно усмехнувшись, я раскланялся с гвардейцами и занёс ногу над первой ступенью, но…
— Тыыыы… — разъярённо прохрипел Такэда Харуки, появившийся откуда-то сбоку, прохрипел, неосознанно тыча в меня пальцем и делая порывистое движение. Багровое пламя его одежд взметнулось от излишне резкого движения и опало, наткнувшись на изогнутый клинок меча, предусмотрительно выставленный одним из Стражей.
— Господин Хаттори — гость Его Императорского Величества и находится под его защитой! Остановитесь, Такэда-сама, прошу Вас.
Возглас старшего из Стражей Императора привёл моего врага в чувство. Отступив назад, глава клана злобно оскалился, но сдержался, памятуя о том, насколько опасно пренебрегать правилами Императорского Дворца.
— Где мои сын и брат, Хаттори?! Где они?!
— Твой брат решил отправиться на ознакомительную экскурсию в горы. Людей там мало, зато воздух прекрасен… — насмешливо ответил я, открыто встречая его полный ненависти взгляд. — Хотите составить ему компанию? Но ведь тогда мы не поиграем в заложников. А Вы так любите эту игру, Такэда-сан!
Но Харуки не услышал главного и потому снова взвыл:
— Где мой сын?! Где мой сын, Хаттори?!
— Там же, где и три тысячи твоих солдат. Поверь, они получили достойные почести, — от насмешки в моём голосе не осталось и следа, только холодное спокойствие, — Он пал от моей руки, сражаясь как воин.
Не знаю что двигало мной: раскаяние ли за бессмысленную и неправильную казнь или желание выказать врагу благородство. Не знаю и, наверное, не хочу знать ответа. Духовное совершенство приходит со временем и не всегда мы готовы к честности. Особенно с самим собой. Сказанная мною ложь, тем не менее, подействовала разрушительно.
Такэда Харуки выглядел… жалко. Побледневшее и вытянувшееся лицо, потухшие темные и безжизненные глаза, дрожащие тонкие губы… Но даже в таком состоянии он оставался собой: потомственным аристократом и главой клана.