Такая мертвая… такая живая — в воспоминаниях и моем сердце.
— Я хочу, чтобы ты знала — история мамы гораздо ближе к милым сказкам из твоих любимых книг, чем к неприглядной реальности придворной жизни. Юная Мэдлин влюбилась в Солнцеликого, сильно, искренне, отдаваясь без остатка, как умеешь ты. И Император, представь себе, полюбил ее с не меньшей страстью. Их чувства были взаимны. И я знаю, тебе нужно это услышать.
Слезы хлынули из глаз — горячие, очищающие. Пусть правда об отношениях матери с отцом нынешнего Солнцеликого уже не была для меня шокирующей новостью, призрачная Мэрион безошибочно нашла те самые слова, что были мне так нужны после отвратительных откровений лорда Джеррарда. Знать, что мама была с Императором не по принуждению, не из жажды власти и дорогих подарков, а по велению сердца, значило для меня невероятно много.
Вот только тогда мы…
Неужели?..
— В наших венах течет императорская кровь, — продолжил дух, отвечая на невысказанный вопрос. — И это смертельно опасно для нас. Эверли, слушай внимательно, ты должна это знать, должна быть к этому готова. Стихий не семь. Есть восьмая, злая и могущественная, которой подвластны все остальные. Запретная магия, знание о которой было давным-давно намеренно стерто, вычеркнуто из истории. Но сила… сила осталась. Сила, которая способна на то, что, казалось бы, невозможно. От нее нет защиты даже у Солнцеликого. И императорская кровь для нее особенно… ценна.
Призрак сделал драматическую паузу, будто давая мне время осмыслить сказанное. Бесполезно — осознать масштаб и значение этого признания я не смогла бы и за тысячу лет. Восьмая сила…
Сама мысль об этом казалась кощунственной. Ведь каждому в Айоне — даже тем, кого боги не наделили магическим даром — известно, что стихий всего семь. И каждому, кроме Солнцеликого, его нареченной перед богами супруги и единственного признанного наследника, подвластна всего одна — не больше и не меньше. Лорд Хенсли был мастером над разумом, Лоррейн — воздушницей, а мы с Мэрион…
А мы с Мэрион были чем-то иным. Аномалией. Чем-то невозможным… как слова застывшего перед моими глазами водного духа. Магия семи стихий Солнцеликого Леонарда должна была без остатка перейти к законному наследнику, а мы с сестрой должны были получить лишь огненную силу Митчелов. Но…
Этого не случилось.
Что-то помешало.
«Магия, запретная магия», — эхом прозвучало в ушах.
Я поежилась.
— Я даже не представляла, что найду, пока не начала искать. Не подозревала, какие тайны окружали наше рождение и почему мама сбежала в тот же день, как поняла, что беременна. Я наивно верила, что сумею восстановить имя Митчелов, обретя положение, статус и сильных покровителей. Ох, Эв, ты же знаешь, если я чего-то хочу, то приложу все силы, но не отступлю от цели. И я пробилась во дворец, заручилась протекцией Луноликой и сделала все, чтобы никто не узнал в безродной пансионерке наследницу Огненных Митчелов… до поры. А потом… — призрачная Мэрион горько усмехнулась. — Встретила его. Герцога Эдельберта Голдена. Героя войны, Кровавого Голдена, разбившего на южных островах многотысячную армию, казалось бы, непобедимой Герии. Императорского советника, получившего этот высокий титул лично от молодого Солнцеликого. Казалось бы, что могло быть лучше — договорной брак, основанный на взаимной выгоде, приправленной парочкой грязных секретов для прочности супружеских отношений. Пять жен, погибших одна за другой — я не сомневалась, что за этим есть некая тайна, чей-то злой умысел… Я поставила все на то, чтобы сблизиться с герцогом и выяснить правду. И выяснила. Выяснила, что не только я охотилась за его секретами. Он тоже охотился… за мной.