Маски сбежавшей невесты (Волжская, Яблонцева) - страница 196

— Мертв, — отчеканила Императрица. — Выпит тобой несколько часов назад.

— Очередная ложь. Что и требовалось доказать. Фрейлендке Гвеновид неоткуда было узнать о смерти варравийского посла… если только она сама не являлась его убийцей.

— То же я могу сказать о тебе. Довольно лжи, Эдельберт. Сними маску и покажи свое истинное лицо, если осмелишься.

— Хочешь доказательств, дорогая? Что ж, это можно устроить.

Магия семи стихий вырвалась наружу, отразившись от стен радужными всполохами. Со стороны Императрицы не последовало ни звука — видимо, она успела выставить щит.

Зато на остальных это произвело неизгладимое впечатление.

— Камень силы, — послышались шепотки. — Императорский перстень. Он светится.

— Магию подделать невозможно. А значит…

— Ваше величество…

— Простите нас…

— Изменники перед вами, — раздался приказ лже-Императора. — Взять их!

Лже-Солнцеликий атаковал без предупреждения — и вместе с ним в бой устремились больше половины бывших сторонников Коула. Крики «Вперед. За Императора!» без труда заглушали ответные призывы «За правду! За Луноликую!» Треск щитов, магические вспышки и выстрелы заполнили пространство, отдаваясь болезненной пульсацией в сердце.

Направить оружие против друзей — можно ли было представить что-то хуже, чем это? Но люди, ослепленные лживым сиянием маски Солнцеликого, без колебаний атаковали тех, с кем всего несколько минут назад готовы были стоять плечом к плечу. И Коул, несправедливо заклейменный предателем, находился сейчас в самом центре сражения. И барон Сильвен, и Лорри, обездвиженная и совершенно беззащитная…

Нет, нет, нет!

Алтарь подо мной вспыхнул, отзываясь на вырвавшийся из груди крик. Ярость, подхлестнутая отчаянием, выплеснулась, словно ревущее пламя.

И вместе с огнем пришло что-то еще.

Сила.

Безграничная. Необузданная. Невероятная.

Сила императорской крови, перешедшая к последней выжившей наследнице некогда могущественного рода правителей Айоны.

Боль — дикая, выворачивавшая наизнанку и одновременно очищающая, обновляющая — пронзила тело. Я сгорала в огне и рождалась заново, до краев наполняясь магией, которую мое тело просто не могло выдержать. Ярость, отчаяние, гнев и страх за близких сорвали все защитные преграды, и сила хлынула в меня неудержимым потоком.

Рана на запястье затянулась, не оставив следа.

Тело выгнулось, пронзенное тысячами молний — красных, оранжевых, желтых, зеленых, серебряных, синих, сиреневых…

Глаза распахнулись.

Железные обручи взорвались облаком пыли.

Но я не упала. С таким количеством силы удерживать себя в воздухе было проще простого. И не просто удерживать.