Пашка уже ждал нас на площади, возле росийского храма. Да уж, шелковый праздничный костюм крестьянину явно не идет. В подобном одеянии он похож на гнома-переростка. Но мы с Василисой тактично промолчали, и молодые зашли в святилище Семи богов.
Раннее утро, никого из зевак еще нет, из свидетелей только мы с царицей. Я бы на месте тети обиделась на такое невнимание, но Элеонора, похоже, не придала данному факту ни малейшего значения. Наоборот, она вся сияла от счастья.
Обряд был самым простым: жрец, зевая спросонья, уточнил у жениха с невестой, добровольно ли они вступают в брак, поинтересовался у свидетелей, есть ли какая-нибудь причина, по которой сочетать этих двоих свадебным обрядом никак нельзя (естественно, есть! Неравное социальное положение! Но я, конечно же, промолчала), выслушал ответы, прочитал древнюю роскую обрядовую молитву, и на запястьях у жениха с невестой появились черные знаки – свадебные браслеты, по рисунку точь-в-точь напоминающие друг друга.
Так, полдела сделано. Теперь нужно отметиться во фрезийском храме.
В нашем с тетей святилище обрядовое действие проходило гораздо более долго: сначала – молитва жреца о благополучии молодых, затем – молитва Элеоноры Азине с просьбой благословить брак, и только после служитель храма занес имена тети и Пашки в специальную храмовую книгу, записав заодно и их социальное положение, и объявил брак состоявшимся. По окончании его речи Эли с мужем обзавелись еще одной отметкой, там же, на запястьях, чуть пониже браслетов. На этот раз рисунок был ярко-оранжевым и изображал соловья, птицу, считавшуюся во Фрезии священной, так как она принадлежала Азине. Чем дольше супруги будут жить вместе, тем менее ярким будет становиться рисунок, но полностью не исчезнет даже после их смерти, показывая, что и на небесах этим двоим предназначено быть рядом друг с другом.
К Ведьминой горе кучер нас вез с опаской. Согласился он ехать туда только после обещания щедрого денежного вознаграждения. Подъехав, мужик долго с изумлением разглядывал замок, выросший за одну ночь на вершине той самой «нечистой» горы.
- Успокойся, любезный. Бояться здесь нечего. Это теперь мои владения, я подчинила себе всю местную нежить и нечисть, - сказала я, понимая, что теперь слава обо мне пойдет еще более устрашающая, чем была до сих пор.
Кучер немного недоверчиво поглядел на меня, но, вроде бы, больше не пытался немедленно дать деру и позволил нам выйти без проблем из кареты и вынести свои вещи. Только после этого наш извозчик хлестнул лошадей, спеша укрыться от страшной ведьмы и ее непонятного жилища за стенами города.